• Ориенталистика
• 2022 год
• Том 5, № 4

Статья посвящена лингвистическому и философскому анализу системы ценностей современного китайского общества, реализующего политический курс Коммунистической партии Китая по строительству социализма в реалиях цифровой глобализации. В работе постулируется гипотеза о том, что базовые ценности китайского общества предопределяют национально-культурную специфику управленческих принципов, целей и задач, формулируемых в программных выступлениях Председателя КНР Си Цзиньпина и текстах доктринальных документов. Среди ключевых факторов, определяющих устойчивость развития китайского общества, автор выделяет сопряжение норм семейных отношений и механизмов государственного управления, принципов гармоничного развития политической и духовной культуры на основе традиционных философских и религиозных ценностей, адаптивность китайской «мягкой власти» применительно к меняющейся международной обстановке.

• аксиологема
• идеология
• национальное самосознание
• Си Цзиньпин
• «китайская мечта»
• лингвистический анализ

Введение

Современный Китай предстает перед глазами мирового сообщества как стремительно развивающееся государство с уникальной историей и традициями, с мощным экономическим, научно-техническим, демографическим и военным потенциалом. В наши дни Китайская Народная Республика (КНР) играет центральную роль в системе международных отношений, что отразилось в доктрине строительства «социализма с китайской спецификой в новую эпоху», «дипломатии великой державы с китайской спецификой», в рамках инициативы «Один пояс – один путь». Предложенные Председателем КНР Си Цзиньпином концепции «китайской мечты» и строительства глобального «сообщества единой судьбы человечества» определили векторы государственного строительства Китая в первой половине XXI века [1]. Концепция гармоничного развития и баланса заложена в культурно-генетическом коде китайской нации. Устойчивое развитие китайской нации в наше время основывается на интегративности той концептуально-понятийной основы, которую заложили в самосознание китайцев как традиционные морально-нравственные и философские учения (даосизм, конфуцианство, буддизм и др.), так и идеология строительства социалистического государства.

В работе мы применяем общенаучные методы анализа и синтеза, лингвистические методы семантико-структурного и прагматического анализа текста, качественного анализа результатов интерпретации корпусных исследований тематических текстов.

Дискуссия

На наш взгляд, ключевым фактором системно-структурной организации современного китайского общества служит адаптивное управление политическими, социальными и культурными процессами в контексте когнитивно-дискурсивной гармонизации массового сознания. Этнокультурная специфика китайского менталитета выражается в принципах внутренней гармонизации общества по образцу семейных отношений, проецируемых на механизмы государственного управления. Как гласит трактат известного китайского философа Лао-Цзы «Дао дэ цзин» («Книга пути и достоинства»), «Лучший правитель тот, о котором народ знает лишь то, что он существует. Несколько хуже те правители, которые требуют от народа их любить и возвышать. Еще хуже те правители, которых народ боится, и хуже всех те, которых народ презирает» [2].

Функциональные характеристики дискурса официальных лиц КНР демонстрируют интенцию на формирование в массовом сознании китайцев глорифицированного медиаобраза своего государства, сделавшего ставку на универсальные для других народов ценности мирного развития и созидания. Эта прагматическая установка речевого поведения партийно-политического руководства КНР выражается в тезисе, опубликованном на сайте «Ключевые слова о Китае» – официальном интернет-ресурсе по продвижению положительного политического имиджа Китая в мире:

中国梦的本质是国家富强、民族振兴、人民幸福。<…>中国梦是和平、发展、合 作、共赢的梦，不仅造福中国人民，也同各国人民的美好梦想息息相通。实现中国梦 给世界带来的是和平，不是动荡；是机遇，不是威胁。 – «Суть китайской мечты – это богатство и процветание государства, возрождение нации, счастье людей. <…> Китайская мечта – это идеи мира, развития, сотрудничества, взаимного выигрыша, и она не ограничивается тем, чтобы сделать счастливым только китайский народ, а предстает неразрывно связанной с чаяниями прекрасной жизни для народов других стран мира. Воплощение китайской мечты принесет другим народам мир, но никак не потрясения, даст новые возможности, а не создаст угрозы» [3].

В приведенном фрагменте мы видим типичные для китайского общественно-политического дискурса аксиологемы, отражающие национально-культурную специфику языкового сознания китайцев. Уточним, что под аксиологемами мы понимаем единицы языка, используемые для овнешнения в речи тех концептов, чей набор признаков, знаний, переживаний или ассоциативных связей обладает ценностным значением для представителей определенной лингвокультуры. Для представителей китайской лингвокультуры ценностный характер имеет вербализация идей о мире (和平), богатстве и процветании (富强), национальном возрождении (振兴), счастье и благополучии народа (幸福), ассоциации с отсутствием войн и превратностей (和平， 不是动荡), дающим возможность мирно развиваться (机遇，不是威胁). Идейно-политическое воспитание молодых поколений китайцев основывается на дидактической платформе воспитания и обучения их как представителей уникальной лингвокультуры, что позволяет им осознать свою внутригрупповую идентичность. Подчеркнем, что именно языковой фактор служит приоритетным критерием социокультурной идентификации, определяя мировоззрение индивида и особенности мышления в системе понятий определенной идеологии (религиозной, национальной, общественной).

Выделенные в примере слова представляют базовые ценности современного китайского общества, объединенного миссией создания социалистического государства по китайской модели капитализма, что позволяет оценивать их как дискурсообразующие единицы. При задействовании дискурсообразующих единиц как слов-стимулов в психолингвистических экспериментах их количественные параметры функционирования в корпусе позволяют интерпретировать коллокации как результаты ограничений, накладываемых национальной культурой [4]. Ассоциативные поля слов-стимулов, по мнению Н. В. Уфимцевой, выступают «фрагментами вербальной памяти человека и образа мира того или иного этноса, отраженного в сознании «среднего» носителя той или иной культуры, его мотивов, оценок и, следовательно, его культурных стереотипов» [5]. Наши исследования когнитивного потенциала идеологически маркированных единиц китайского медиадискурса показали, что в ассоциативных полях респондентов из числа китайской молодежи возраста 18–27 лет овнешняются ценностные концепты идеологии современного социализма с китайской спецификой [6]. Результаты анализа национальных ценностей в китайской и русской лингвокультурах в реалиях цифровой глобализации показывают приоритет традиционных ценностей коллективизма, но в то же время свидетельствуют о тенденции к индивидуально-потребительскому образу мысли, о стремлении повысить собственное благосостояние в ущерб моральным принципам [7].

Процесс управления моделью развития сложной социальной организации определяется целями развития и ценностными ориентирами, которые обеспечивают устойчивость и стабильное функционирование социальной системы, определяют ее способность выдерживать кризисы [8]. Национальная идентичность многонационального китайского народа, вобравшая в себя квинтэссенцию конфуцианства, даосизма, буддизма и других традиционных философских учений, а также постулаты идеологии строительства социалистического государства, формирует самобытную парадигму развития Китая в реалиях цифровой глобализации. Система базовых ценностей современного китайского общества скрепляется уставными положениями правящей политической силы (Коммунистической партии Китая, КПК) и авторитетом главы государства (Председателя КНР). Историческую роль национального лидера в XXI веке принял на себя Си Цзиньпин, выступивший идеологом выдвинутого 29 ноября 2012 г. социально-политического курса воплощения «китайской мечты» как лозунга «великого дела возрождения китайской нации» [9]. В числе краеугольных ценностных ориентиров и идеалов, необходимых для построения «китайской мечты», Си Цзиньпин назвал:

1) 民族复兴 – «возрождение нации» (29 ноября 2012 г.)

2) 代代相传 – «преемственность поколений» (29 ноября 2012 г.)

3) 追求幸福 – «стремление к счастью» (27 марта 2014 г.)

4) 青年一代 – «молодое поколение» (18 октября 2017 г.)

5) 植根民心 – «опору на народные чаяния» (22 сентября 2015 г.):

6) 国泰民安 – «всеобщее благоденствие» (4 апреля 2016 г.):

7) 同心同德 – «идейное и моральное единство» (06 июня 2014 г.)

8) 世界发展 – «мировое развитие» (22 октября 2015 г.)

9) 追求和平 – «стремление к миру» (27 марта 2014 г.)

10) 必将实现 – «обязательное воплощение вжизнь» (29 ноября 2012 г.)[10].

Интерпретация понятия «китайская мечта» связана с изменением в 2017 г. Устава КПК в части формулирования идеологических «целей борьбы» и выдвижения тезиса о «великом возрождении китайской нации» [11].

Ключевыми морально-нравственными ориентирами для широких слоев населения КНР выступает выдвинутая Си Цзиньпином 8 ноября 2012 г. на XVIII cъезде КПК совокупность основополагающих для общества понятий, обозначающих базовые ценности социализма. Указанные понятия представлены 12-ю двусоставными лексическими единицами, которые официально номинированы ядерными аксиологемами идеологии социализма с китайской спецификой в новую эпоху:

1) ценностные показатели государственного значения: 富强 – «богатство и процветание», 民主 – «демократия», 文明 – «культура», 和谐 – «гармония»;

2) ценностные ориентиры общественного уровня: 自由 – «свобода», 平等 – «равенство», 公正 – «справедливость», 法制 – «законность»;

3) индивидуально-личностные ценностные нормы: 爱国– «патриотизм», 敬业 – «уважение к профессии», 诚信 – «честность», 友善 – «дружелюбие» [12].

В официальном дискурсе партийно-политического руководства КНР прямо указывается на консолидирующее значение базовых ценностей социализма для всего китайского общества, строящего в наши дни социалистическое государство под руководством Си Цзиньпина и возглавляемой им  Коммунистической партии Китая: 面对世界范围思想文化交流交融交锋形势下价值观较量的新态势，面对改革 开放和发展社会主义市场经济条件下思想意识多元多样多变的新特点，积极培育 和践行社会主义核心价值观，对于巩固马克思主义在意识形态领域的指导地位、巩 固全党全国人民团结奋斗的共同思想基础，对于促进人的全面发展、引领社会全面 进步，对于集聚全面建成小康社会、实现中华民族伟大复兴中国梦的强大正能量， 具有重要现实意义和深远历史意义。 – «Активное формирование и продвижение в жизнь базовых ценностей социализма перед лицом новых обстоятельств противопоставления ценностных парадигм на фоне взаимодействия, переплетения и конкуренции мировых культур, перед лицом новых особенностей проявления идеологической вариативности, плюрализма и изменчивости в условиях проведения политики реформ и открытости, развития социалистической рыночной экономики имеет важное практическое значение и глубокий исторический смысл для укрепления руководящей роли идеологии марксизма, усиления единой идеологической платформы сплочения и совместной борьбы партии и народа, в деле содействия всеобщему общественному прогрессу и активизации личностного роста людей, консолидации сил и энергии для построения общества средней зажиточности и воплощения мечты народа о великом возрождении китайской нации» [12].

Приведенный фрагмент показывает, что в ценностном ряду выделяются такие приоритеты, как приверженность идеалам марксизма (马克思主义), сплочение и совместная борьба партии и народа (全党全国人民团结奋斗), общественный прогресс (社会全面进步), личностный рост (人的全面发展), общество средней зажиточности (小康社会), мечты народа о великом возрождении китайской нации (中华民族伟大复兴中国梦). Данные вербальные маркеры овнешняют элементы концептосферы, обозначенной в предложенном Компартией Китая своде ценностей строителей социализма.

Достижение целей стратегического развития Китая как нового мирового центра силы неразрывно связано с решением Тайваньского вопроса (так называемая независимость Тайваня) и проблемы Южно-Китайского моря («вопрос ЮКМ»), что проявилось в масштабировании идеи об «океанском» статусе Китая как морской державы. Геополитические амбиции Китая относительно территориальной принадлежности Тайваня и контроля над акваторией Южно-китайского моря диктуются жизненной значимостью данного региона для будущего развития Поднебесной. Военная, экономическая и логистическая значимость Южно-Китайского моря обусловлена сосредоточением в его акватории порядка 7,7–11 млрд баррелей обнаруженных запасов нефти, 145– 190 трлн куб. м природного газа, богатых биоресурсов [13]. Это второй по загруженности морской путь в мире, в пересчете на годовой объем мировой торговли более половины международного товарного траффика проходит через Малаккский, Зондский и Ломбокский проливы [14]. Концептуализация морских интересов Китая в государственных СМИ опирается на культурное наследие китайцев и историю открытия морских торговых путей в Юго-Восточную Азию, страны Ближнего Востока и регионы Африки. Так, в эпоху династии Хань география морской торговли была расширена до берегов Индийского океана, в эпоху династии Тан проложены морские торговые пути более чем в 30 регионов мира, в период династии Сун с изобретением компаса и развитием технологий навигации расширена морская экспансия, в эпохи династий Юань и Мин на государственном уровне реализована морская концепция развития, закрепленная открытиями экспедиций Чжэн Хэ. Таким образом, в китайской лингвокультуре присутствует исторический субстрат концептуализации понятий «новый шелковый путь» и «морской шелковый путь XXI века», которые стали лозунгами превращения КНР в ведущую морскую державу XXI века, в том числе имеющую интересы в регионах Арктики и Антарктики.

Поэтапное распространение суверенитета и юрисдикции КНР на акваторию Южно-Китайского моря по принципу “蚕食” – «поедания листьев тутовым шелкопрядом» (англ. “salami-slice strategy” – «стратегия салями») посредством создания искусственных островов с элементами военной инфраструктуры и возможностью установления зон идентификации воздушных целей дополняется информационными мероприятиями. Современный этап закрепления Китая в статусе ведущей морской державы ознаменовался введением в общественно-политический дискурс аксиологической лексики в семантическом контексте морской тематики. Концептосфера океанического пространства как жизненно важной ценности для существования и развития китайской нации системно отражается в программных речах партийно-политического руководства страны и основных руководящих документах. Как указывает политолог Ху Дэкунь, в период с 2013–2021 гг. Председатель КНР Си Цзиньпин связывал морской фактор развития страны с экзистенциальными ценностями экономического развития и внешнего взаимодействия с миром (国家经济发展格局), государственного суверенитета, безопасности и интересов развития (维护国家主权、安全、发展利益), строительства экологической цивилизации (生态文明建设), международной конкурентоспособности государства в политической, экономической, военной и научно-технической областях (国际政治、经济、 军事、科技竞争), переходом к обществу «средней зажиточности» (小康社会), с развитием и существованием китайской нации, а также с процветанием либо упадком (民族生存发展) и благоденствием либо кризисом государства (国家兴衰安危) с акцентом на проблемы охраны морской среды (保护海洋生态环境) и достижение гармонии между «человеком и морем» (人海和谐) [15]. Согласно публичной версии военной доктрины Китая, размещенной в «Белой книге обороны» от 2015 г., океаническое пространство ассоциируется с долгосрочной стабильностью (长治久安) и устойчивым развитием (可持续发展) государства [16].

В 14-м пятилетнем плане социально-экономического развития Китая и долгосрочных целях до 2035 г. в качестве ценностей материальной жизни китайского общества определены следующие параметры: экономический рост, инновации, благосостояние, экология и безопасность [17]. На наш взгляд, заложенная в основу 14-й пятилетки экономическая модель «двойной циркуляции» с опорой на внутренние источники роста при вспомогательной роли международного сотрудничества, в первую очередь, стимулирует китайских граждан укреплять образ жизни, устоявшийся с начала проведения в Китае политики реформ и открытости. Капитализм «по-китайски», предполагающий значительное государственное регулирование, заложил в самосознании китайцев приоритеты повышения своего благосостояния и борьбы с бедностью, повышения внутреннего спроса, внедрения новых технологий (сети 5G, распознавание лиц, телемедицина, беспилотный транспорт и т. д.), способов производства и потребления (онлайн-платформы трансграничной торговли, обращение цифрового юаня, интернет вещей и пр.). Действующая модель экономического развития на базе высокотехнологичных отраслей предопределит те ценностные ориентиры, которые, как отмечает председатель Шанхайской федерации социальных наук Ван Чжань, станут основой создания общества высоких доходов в условиях 4-й промышленной революции [18]. Очевидно, что консервативная приверженность китайцев к иерархичной системе управления по модели семейных отношений, строящейся на конфуцианских ценностях сыновьей почтительности и уважения к старшим, обусловила успешность проведения широкомасштабных социальных экспериментов по созданию в КНР системы социального кредита, эффективность массовых мероприятий по борьбе с распространением коронавируса, введение карантина в городах-миллионщиках и т. п. Таким образом, те ценностные ориентиры, на которые Коммунистическая партия Китая предлагает равняться гражданам Поднебесной, обладают необходимой дискурсивной силой, которая обеспечивает директивное и рефлексивное управление общественными процессами.

Заключение

Утверждая свои национальные ценности и отказываясь от политической, социальной и культурной вестернизации, китайские правящие круги планомерно реализуют курс на преобразование концепции строительства социализма в новую эпоху «в китайском стиле». Фактически, речь идет об адаптивном развитии аутентичной модели государственного капитализма, содержательные аспекты которого кодируются в официальном дискурсе лозунгами и программными речами о примате общего над частным. На наш взгляд, устойчивость китайской модели развития предопределяется гармонией между жесткой социальной иерархией общества ифундаментализмом традиционных ценностей, среди которых доминирует семейное сознание, забота о ближних и благосостоянии семьи, а следовательно, и государства как «большой семьи».

Популяризация китайского языка и культуры в ходе межкультурного и полилингвального коммуникационного синтеза создает предпосылки для институционализации китайского образа жизни в странах Юго-Восточной и Средней Азии, Африки и других регионов мира, входящих в сферу государственных интересов КНР. Гармоничное развитие китайского народа, опирающееся на ценностный ряд религиозных идеологий даосизма, буддизма, конфуцианских норм морали и нравственности в сопряжении с идеалами создания социалистического государства, предопределяет адаптивность подходов к государственному управлению. Китайский опыт командно-административного регулирования и реализации «мягкой власти» как внутри страны, так и за ее пределами обосновывает важность гармонизации общественных отношений на базе тех ценностей и духовных идеалов, которые принимаются большинством. Успехи Китая на международной геополитической арене в XXI в. свидетельствуют о принятии мировым сообществом китайских идей и постулатов нравственности, опирающихся на аксиосферу семейных отношений, где такие ценности, как почитание предков, уважение к родителям, воспитание детей, намного перевешивают индивидуализм и неограниченную свободу. Подводя итоги, отметим, что избранный партийной элитой КНР глобальный курс на мирное сосуществование и взаимовыгодное сотрудничество зиждется на массовой идеологии адаптивного выживания с опорой на свое языковое сообщество, свои культурные традиции социальной иерархии и послушания, собственные силы и коллективную помощь.