• Ориенталистика
• 2022 год
• Том 5, № 1

В статье рассматриваются особенности политики Сасанидов в Дагестане начиная с V в. н. э., получившие освещение в хронике «Дербенд-наме» на кубачинском языке. В ней дается текстологический анализ исторической хроники «Дербенд-наме» на кубачинском языке в сравнении с известными ее переводами на английский, арабский, кумыкский, даргинский (сирхинский диалект), персидский и азербайджанский языки, а также определяется место кубачинского варианта среди этих переводов. Анализ показывает, что в кубачинской версии описано большее количество населенных пунктов, которые строил Ануширван (прав. 531–579) в период нахождения в Дагестане, и приводится более подробный список населенных пунктов, завоеванных им. В их числе назван город, который, кроме хроники на кубачинском языке, упоминается только в хронике на сирхинском диалекте даргинского языка. Это отстроенный Исфандияром город Гуна. В кубачинской версии хроники также более полно перечислены населенные пункты, принадлежавшие хазарскому правителю Хакан-шаху. «Дербенд-наме» на кубачинском языке по праву можно назвать бесценным памятником письменной культуры кубачиноговорящего населения Дагестана. Обращение к нему предоставляет исследователям ценнейший лингвистический материал не только для сравнительного анализа переводов этой хроники на другие дагестанские языки, но и для сравнительного изучения старокубачинского и современного кубачинского языков, а также для сравнительного анализа текстов, составленных на дагестанском аджаме (письменности народов Дагестана на основе арабского алфавита). Кроме этого, историческая хроника «Дербенд-наме» на кубачинском языке позволяет нам вернуть около 60 старинных кубачинских слов, сегодня забытых и вышедших из употребления.

• «Дербенд-наме»
• Сасаниды
• Дербент
• Зирихгеран
• Кубачи
• «Таʼрих Дагистан»
• Кайтаг
• «Таварих»

Введение

Всемирно известный дагестанский аул оружейников и златокузнецов Кубачи имеет давнюю историю. Он был столицей раннесредневекового государственного образования Дагестана под названием Зирихгеран (что переводится с персидского языка как «кольчужники»), о чем упоминают источники начиная с VI в. н. э. Самые ранние источники, в которых был описан Зирихгеран, содержатся в редкой рукописи на арабском языке под названием «Тарих Мискинджа», составленной во второй половине XIX в. Эта рукопись включает в себя хроники, написанные в Персии еще в начале VI в., которые посвящены «изложению исторических событий в течение трех веков: от первой трети VI в. до первой трети IX в.» [1, с. 24]. В комментарии к переводу этих древних персидских хроник о Зирихгеране говорится следующее: «…Выше Дарбанда были поселены племена Зирикиран-Иран (Зирихгерана. – Г. Т.), который сейчас называют “Кубачиˮ» [1, с. 38].

Историческая хроника «Дербенд-наме», составленная жителем Эндирея Мухаммадом Аваби Акташи¹ примерно в конце XVI – начале XVII в. [2, с. 5], считается наиболее ценным и важным историческим источником, повествующим об истории средневекового дагестанского города Дербента, а также других дагестанских городов и прилегающих к ним областей. «Дербенд-наме» занимает важное место среди известных в Дагестане исторических источников, таких как, например, совсем недавно (в 2009 г.) обнаруженный источник на арабском языке «Таʼрих Мискинджа» [1], «Таʼрих Дагистан», «Асар-и Дагистан», «Таʼрих Аби Муслим», «Ахты-наме» и др. Давая краткую характеристику этим сочинениям, следует отметить, что к переводу и изданию, например, ценного исторического источника «Таʼрих Дагистан», освещающего события в Дагестане до середины XIV в., были причастны М. А. Казем-бек, П. К. Услар и М. Алиханов-Аварский, издавший его под своей редакцией вместе с другой исторической хроникой «Тарихи Дербенд-наме» в Тифлисе в 1898 г. [3]. Автором исторической хроники «Асари-Дагестан» («Исторические сведения о Дагестане»), охватившей историю народов Дагестана на протяжении многих веков, является крупнейший ученый-историк, правовед, поэт и просветитель дореволюционного Дагестана Гасан Алкадари. Первое издание книги вышло в свет в 1903 г. в г. Баку на азербайджанском языке, а в 1929 г. – на русском. Сочинение «Таʼрих Аби Муслим» в восьми списках упоминается в работе А. Р. Шихсаидова, Т. М. Айтберова и Г.М.-Р. Оразаева «Дагестанские исторические сочинения» [4, с. 74–75]. Один из известных списков этого сочинения (Мискинджинский) переведен и опубликован проф. З. Ш. Закарияевым в журнале «История, археология и этнография Кавказа» [5]. «Ахты-наме» – широко известное сочинение, имеющееся сегодня в двух списках, посвящено истории крупного лезгинского селения Ахты в период раннего Средневековья.

Хроника «Дербенд-наме» является большей по размеру, чем все остальные дагестанские исторические хроники и, по мнению А. К. Аликберова, одним из самых значительных исторических сочинений дагестанского происхождения, известным в разноязычных версиях [6]. Описание событий, затронутых ею, охватывает хронологический период с V по XI в. и посвящено четырем основным темам: 1) политике Сасанидов в Дагестане начиная с V в.; 2) арабо хазарскому противостоянию в Дагестане; 3) исламизации края; 4) взаимоотношениям арабских полководцев с местными правителями.

Цели и задачи

Целью данной работы является рассмотрение событий и особенностей военно-политической активности Сасанидов в Дагестане с V в. н. э. и их освещение в кубачинской версии «Дербенд-наме». О важности, значимости и популярности известного исторического сочинения «Дербенд-наме» говорит его широкое распространение на различных языках. Сегодня эти хроники переведены на 15 языков мира. Списки и хроники «Дербенд-наме» имеют библиотеки Парижа, Берлина, Гёттингена, Кракова, Стамбула, Тегерана, Тебриза, Москвы, Санкт-Петербурга, Ашхабада, Баку [7, с. 5] и др. Помимо хроник, выявленных на арабском, персидском, тюркском языках, есть также переводы на латынь и русский, появившиеся в начале XVIII в. Чуть позднее, в конце XVIII – середине XIX в., они были переведены на английский, французский и немецкий языки, появились они также на местных дагестанских языках, что произошло, как полагают исследователи, в конце XIX – начале XX в. Всего на сегодняшний день на местных дагестанских языках имеются лишь девять экземпляров арабографических хроник «Дербенд-наме»: пять из них написаны на кумыкском языке², одна на аварском, одна на лакском и две хроники на даргинском [2]. Причем из двух хроник на даргинском языке одна написана на сирхинском диалекте, другая – на кубачинском. В общем предисловии к изданию «Дербенд-наме на языках народов Дагестана: тексты и комментарии» известные дагестанские востоковеды А. А. Исаев и Г. М.‑Р. Оразаев справедливо отмечают, что «все списки “Дербенд-наме”, существующие на языках народов Дагестана, являются переводами с рукописей, созданных на арабском языке, а не с персидского или с тюркских языков» [2, с. 22], на которых изначально, скорее всего, и была составлена хроника. Это объясняется той большой ролью, которую, как хорошо известно, играл арабский язык в духовной жизни дагестанцев. Как отмечал академик Г. Гамзатов, «овладение этим языком возводилось в признак образованности» [8, с. 129].

Текст хроники «Дербенд-наме» на сирхинском диалекте даргинского языка в транслитерации с аджама на кириллицу с комментариями и с исторической справкой был в 1978 г. впервые издан замечательным текстологом, заведующим Фондом восточных рукописей Института истории, археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН (ДНЦ РАН)³ А. А. Исаевым (1932–2012) [2, с. 12]. Им также была сделана попытка описания кубачинской версии, но в силу определенных языковых трудностей кубачинская версия до сих пор оставалась не введенной в научный оборот [9, с. 21]. Проблема в том, что кубачинский язык достаточно далек от даргинского литературного языка. Его фонетика имеет ряд отличий: система согласных звуков в кубачинском языке значительно богаче, чем в литературном. Для него характерны геминированные согласные, активно функционирующие лабиализованные согласные, также усиленные фонемы; система вокализма содержит долгие гласные ā, ū, ӯ, ē, которыми не обладает ни один из диалектов или говоров даргинского языка. По точному определению известного ученого-кавказоведа проф. А. Магометова, кубачинский язык, в отличие от других диалектов, – результат фонетических изменений [10, с. 37].

Проблема расшифровки арабографического текста «Дербенд-наме» заключается еще и в том, что одно длинное кубачинское слово в хронике разделялось на три отдельно расположенных слова на аджаме, не соединенных между собой. При этом часто встречаются случаи переноса половины слова или даже одной буквы на следующую строчку, что в арабском языке в принципе недопустимо. Вот, например, вместо варианта «пг1яхле дидахъахъай ук1ай. Фāрсла капӣтея чула муссанил тāт1ахъай» [9, с. 60], который следует переводить как «в мгновение ока они исчезли... также изгнали персидских безбожников из своих мест», в арабографическом варианте кубачинского текста идет такая запись: «фг1яхли дида (затем оставшиеся части слова перенесены на следующую строчку) хъа хъай укай. Фāрсла кафӣ тия чула муссанил тā т1ахъай» [9, с. 98], т. е. мы наблюдаем слишком вольное обращение с записыванием кубачинского арабографического текста, и это сильно затрудняет его анализ и чтение.

Актуальность проблематики

Практически все хроники на языках народов Дагестана переведены и исследованы, и лишь вариант хроники на кубачинском языке оставался неизученным до сегодняшнего дня. Сейчас рукопись кубачинской хроники под инвентаризационным номером Ф. 14, № 1723 [2, с. 11] хранится в Фонде восточных рукописей Института истории, археологии и этнографии ДФИЦ РАН. Переписчик и переводчик неизвестны, как неизвестна и дата перевода и подготовки оригинала этой рукописи. Лишь в конце рукописи отмечается, что переписка была завершена 17 числа месяца рамадан 1326 г. х., что соответствует 13 октября 1908 г. [9, с. 87]. Общий объем сводной рукописи составляет 48 страниц, где после арабографического текста «Дербенд-наме» на кубачинском языке на тридцати восьми страницах [9, с. 89–126] следует описание (также на кубачинском языке) родословной правителей Кайтага и Теркемея, казикумухских ханов, хроника по истории кайтагского уцмия Рустам-хана и хроника по истории средневекового Кайтага. Формат рукописи составляет: 11×17,5 см, формат текста: 6×14 см. На каждой странице располагаются по 10 строк, написанных убористым каллиграфическим почерком «дагестанского насха». Текст огласован. Бумага тетрадная в линию. Чернила черные. Рукопись без переплета, дефектная: верхняя половина первого листа порвана.

Арабографический текст «Дербенд-наме» на кубачинском языке автором данной статьи был транслитерирован на кириллицу и переведен на русский язык с авторскими комментариями и по решению редакционно-издательского совета в 2021 г. издан Издательско-полиграфическим центром Дагестанского государственного университета [9]. На данном этапе работы цель автора – осветить особенности военно-политической деятельности Сасанидов в Дагестане, которые получили отражение в исторической хронике «Дербенд-наме» на кубачинском языке, и постараться определить место этой хроники среди хроник на некоторых других доступных нам языках.

История изучения хроники «Дербенд-наме»

К выявлению, переводу и публикации хроники «Дербенд-наме» на 15 языках мира были причастны многие известные европейские, российские, азербайджанские и дагестанские востоковеды, такие как Я. Рейнеггс, Г. З. Байер, Ю. Клапрот, Б. А. Дорн, М. А. Казембек [11], В. В. Бартольд [12], М.‑С. Д. Саидов и А. Р. Шихсаидов [13; 14] (оба – авторы перевода хроники «Дербенд-наме» на русский язык), Г. Б. Муркелинский и И. Х. Абдуллаев (оба – авторы хроники  «Дербенд-наме» на лакском языке) [2, с. 251–297], А. А. Исаев (автор хроники на сирхинском диалекте даргинского языка) [2, с. 93–183], Г. М.‑Р. Оразаев (автор хроники на кумыкском языке) [2, с. 183–251], П. М. Алибекова (автор перевода «Дербенд-наме» с персидского языка на русский) [15], А. Н. Козлова [16], А. К. Аликберов [17], Д. М. Маламагомедов [2] и др. [7, с. 5]. Сводный перевод «Дербенд-наме»на русский язык М.-С. Д. Саидова и А. Р. Шихсаидова считается самым полным из всех существующих [14]. А. К. Аликберов в своей статье «Гунойский список Дербенд-наме» отмечает, что «чеченский список содержит ценные сведения, которых нет в других списках…» [17, с. 45].

В справедливости этих оценок не приходится сомневаться, чему ниже будут приведены доказательства. Большая работа, проделанная этими учеными-востоковедами в разные годы по источниковедческому и палеографическому анализу исторической хроники «Дербенд-наме» на разных языках, во многом освобождает нас сегодня от более подробного анализа памятника. В данной же статье мной ставилась задача провести сравнительный текстологический и филологический анализ с текстами этой же хроники на доступных и известных мне языках для определения роли и места кубачинского варианта «Дербенд-наме» в исторической науке. В основном были проанализированы и в сравнительном аспекте с кубачинской версией в оригинале изучены английская [7, с. 465–481], арабская [7, с. 174–191], даргинская (сирхинская) [7, с. 243–257] и кумыкская [7, с. 70–110] версии хроники «Дербенд-наме». Переводы с оригиналов, а также цитаты и сноски, приведенные в статье, выполнены автором, ибо для сличения хронологических дат, антропонимов и топонимов глубоких познаний в перечисленных выше языках не требуется. Для сравнительного анализа были привлечены также переводы с персидского языка на русский в различных изданиях, осуществленные известным иранистом П. М. Алибековой [15, с. 82–95], [18, с. 8–31], [7, с. 110–164], а также переводы на русский язык двух азербайджанских версий, одна из них – хроника «Дербенд-наме» из Петербургского списка, осуществленная Г. М.-Р. Оразаевым [2, с. 298–382], другая – одноименная хроника, изданная под редакцией М. Алиханова-Аварского в Тифлисе в 1898 г. и переизданная в наше время в Баку [3, с. 3–77].

Кубачинская версия «Дербенд-наме»

Анализ кубачинской рукописи «Дербенд-наме» позволяет подтвердить мнение ученых о том, что все варианты хроники объединяет схожесть их содержания, стиля и структуры: в кубачинской хронике так же, как и в остальных, освещаются все события без особых сокращений. Во всех языковых вариантах рукописи, не исключая кубачинской версии, повествование идет в художественной форме и для более яркого показа событий и поступков людей часто применяются такие изобразительно-выразительные средства, как литературные тропы – метафоры, гиперболы и эпитеты.

К сожалению, в оригинале кубачинской рукописи отсутствует верхняя половина всего первого листа, и очень трудно разобрать две первые страницы. Вместе с тем можно смело предположить, о чем шла речь в дефектных местах, так как начало повествования всех хроник практически одинаковое, с незначительными изменениями, внесенными авторами переводов или их переписчиками. Это, прежде всего, исторически достоверный давний конфликт и противостояние завоевателя Кавад-шаха (или Кавада I), шахиншаха Ирана, правителя из династии Сасанидов, правившего с 488 по 531 г.⁴, и Хакан-шаха – правителя тюрков и хазар в Дагестане. По мнению А. Р. Шихсаидова, под хазарами понимались не только народы тюркского происхождения прикаспийского Восточного Кавказа, «…но иногда и все население (горного) Дагестана» [2, с. 16]. Причем во многих хрониках отмечается, что «страны Русийа, Москов, Казан, Крым и другие (земли) подчинялись воле и повелениям» Хакан-шаха [2, с. 299]. Из-за дефекта начала рукописи в кубачинском варианте найти этот эпизод практически невозможно. В азербайджанском [2, с. 299], английском [7, с. 465] и персидском вариантах говорится, что Хакан-шаху подчинялись Русийа, Москов, Нократ⁵, Казан и Крым и др. В арабском варианте с оригинала из списка Али Каяева 1929 г., хранящегося в научном архиве Института истории, археологии и этнографии Дагестанского федерального исследовательского центра РАН (НА ИИАЭ ДФИЦ РАН)⁶, об этом говорится так:

Перевод: «...русский Хакан шах, Кубад-шах живет в Дарбанди (в Дербенте. – Г. Т.), а Хакан-шах – на (берегу) реки Итиль (т. е. Волги. – Г. Т.)» [7, с. 174]. «Русским шахом» его называют также в хронике на сирхинском диалекте даргинского языка.

Отличительной особенностью всех списков «Дербенд-наме» является то, что ни один из тех, что дошли до нас, в оригинале не имеет названия, но все они начинаются одинаково: «В этой книге повествуется об основании Дербента, о жителях Дагестана и его правителях» [2, с. 12]. В начале XVIII в. ввиду того, что все хроники были объединены единой тематикой – описанием Дербента, у востоковедов этот труд получил конкретное название «Дербенд-наме» («Книга о Дербенте») [2, с. 12]. Отличительной же особенностью кубачинской версии является то, что, имея схожее со всеми остальными хрониками содержание и сюжет, в тексте нет ни одного упоминания о городе Дербенте. Вместо него употреблено только местное название Чули⁷, которое до сих пор бытует в лексиконе кубачинцев. В кубачинской версии «Дербенд-наме», впрочем, как и в большинстве хроник на других языках, почти одинаково в деталях описан интересный эпизод заключения союза между давно воюющими сторонами. Он связан с предложением Кавад-шаха взять в жены дочь Хакана и его согласием выполнить ответную просьбу Хакан-шаха – построить крепостную стену в Дербенте. Исключением является только вариант хроники в переводе с азербайджанского языка, где инициатива для заключения такого союза исходила от Хакан-шаха, а не от Кавад-шаха – «Хакан захотел отдать свою дочь Кубаду. Кубад согласился» [2, с. 300].

Причем во всех вариантах «Дербенд-наме» говорится о восстановлении стены Дербента, которая была построена ранее Искандером Зу-л-Карнайном⁸ по повелению архангела Джабраила⁹, а не о новом строительстве. В кубачинской хронике подчеркивается, что Кавад-шах на самом деле увидел в летописи «Таварих» благословенное место в Дербенте для строительства крепостной стены, на которую указывал архангел Джабраил Искандеру Зу-л-Карнайну [9, с. 51-53]. В кубачинской [9, с. 53], арабской [7, с. 174] и азербайджанской [3, с. 24] версиях приводятся практически схожие описания методов восстановления и обустройства стены в Дербенте, которая сначала была очищена от песка, восстановлена, были установлены ворота из железа. Далее указывается, что к югу от города за семь месяцев была построена еще одна стена, но, как подчеркивается в кубачинской и арабской версиях, не «к югу от города», как об этом речь идет в других версиях, а именно «в сторону направления (Мекки. – Г. Т.) киблы» [9, с. 53]. Вполне возможно, что, как отмечал Г. М.-Р. Оразаев и как мы сможем убедиться далее, все списки на дагестанских языках, известные на сегодняшний день, на самом деле переводились с арабской хроники, о чем говорит их сходство с ней и друг с другом. Также и здесь вариант – «направление на юг», данный в арабском варианте как «направление в сторону киблы», повторяется в кубачинской версии, хотя в кубачинском языке имеется отдельное слово для обозначения понятия «юг» – ссанала.

Следует подчеркнуть, что в кумыкской, персидской и английской версиях некоторые эпизоды хроники отражены чуть подробнее. В частности, в персидской версии Кавад-шах и Хакан-шах «…со всем почтением с каждой из двух сторон выделили зодчих и искусных строителей с целью восстановить Искандеров вал…» [7, с. 134]¹⁰. Описано также, на какое расстояние в глубь моря ушла Дербентская крепостная стена, – в один фарсах¹¹. Небольшие подробности и добавления, отличные от других хроник, наблюдаются в этом эпизоде и в кумыкской версии. В частности в ней говорится, что после завершения строительства стены за семь месяцев Кавад-шах, установив железные ворота и дав название «Баб-ал-Абваб», переселил тысячи иранцев в Дербент¹² и принял решение назначить три тысячи всадников для охраны крепостной стены – «…Бу ишлер етти айны ичинде тамам болгъан, ол темир къапулагъа Баб-уль-абваб деп ат къойгъанлар. Къуббад-шагь, Дербенд шагьарны да янгыртып, онда минглер булан адамланы Ирандан гёчюрюп йиберген ва уьч минг атлы къаравулчуну Дербенд шагьарны ва баруланы сакъламакъ учун токътатгъан». Перевод: «…Эти работы были выполнены за семь месяцев, установлены железные ворота и названы “Баб-ал-Абваб” (“Ворота ворот”. – Г. Т.). Кавад-шах отстроил заново город Дербент и переселил тысячи иранцев, а также назначил три тысячи стражей-всадников для охраны крепостной стены» [2, с. 195]. Эпизод заселения территории Дербента иранцами имеется также и в английской версии, где автор пишет: “…Historians relate that a great many people removed from Iran, by order of Gkubad-shah, and settled in Derbend…”. Перевод: «…Историки рассказывают, что много людей по приказу Кубад-шаха выселились из Ирана и поселились в Дербенде» [7, с. 466]. Автором перевода хроники «Дербенд-наме» на английский язык, изданной в 1851 г., является азербайджанский и русский ученый-востоковед Казембек (1802–1870), который при переводе опирался на избранную тюркскую версию [7, с. 464]. Вполне возможно, что он как хороший знаток ряда восточных языков опирался в том числе и на персидские, а также и другие списки.

В персидской версии поясняется, что Дербентская стена была построена специально для защиты Персии и Азербайджана от разбойных нападений со стороны людей Хакана. Однако в кубачинской версии, так же, как и в арабской, говорится, что Дербентская стена была построена для защиты Армении и Азербайджана от нападений людей Хакана [9, с. 53].

В кубачинской версии достоверно представлено описание эпизода, когда Кавад-шах, «…опасаясь, что дочь Хакан-шаха, родив от него сына, станет соправительницей будущего султана, решил вернуть дочь Хакан-шаху…» [9, с. 53], сразу возвращается в Азербайджан и Ирак. А в отношении эпизода возвращения в свои владения Хакан-шаха в кубачинской версии дается более полный список принадлежащих ему населенных пунктов: Дешт-и-Кыпчак, Таргу¹³, Анджи¹⁴, Эндирей, Гелбах, Гич-Миджри¹⁵, Булад¹⁶, Джумлу¹⁷, Кизил-ярма¹⁸, Авух, Шахритатар [9, с. 55]. Примечательно, что практически все эти населенные пункты в точности описаны в арабской, даргинской (сирхинской) [7, с. 245] и кумыкской версиях. В азербайджанском, английском и персидском вариантах перечислены не все населенные пункты. Населенные пункты Джумлу [7, с. 175], Авух и Шахритатар, кроме кубачинской хроники, встречаются только в арабском варианте «Дербенд-наме», а в кумыкской версии упомянут только один населенный пункт – «Жумла» [2, с. 197], о котором поясняется, что он находится в Грузии. В даргинской (сирхинской) хронике, как справедливо отмечает А. А. Исаев в том же предисловии, переводчик с арабского языка название «Кыпчак» ошибочно дает в варианте – Кабжак (Къабжакъ) [2, с. 14], Гич-Миджри – Гичимачай, грузинский топоним Джумлу – Жимилав, Авух – Увхра, Шахритатар – Шахрутатар.

Немного разнятся сведения о рудниках, обнаруженных на землях Хакана. В кубачинской, даргинской (сирхинской) [7, с. 245] и арабской версиях указывается, что во владениях правителя Ихрана были обнаружены два рудника по добыче меди [7, с. 176] (в Эндирее) и серебра (на Тереке)¹⁹ [9, с. 55], тогда как почти во всех других версиях говорится, что рудники были золотыми и серебряными. Во всех сравниваемых версиях «Дербенд-наме» обнаруживаются различия и в количестве отстроенных в Дагестане сыном Кавад-шаха Ануширваном населенных пунктов. Например, в кубачинской [9, с. 57], даргинской (сирхинской) [7, с. 245], арабской [7, с. 176] и азербайджанской (изданной в Тифлисе) [3, с. 85] версиях отмечается, что Ануширваном было построено 160 населенных пунктов, а в персидской [15, с. 85], кумыкской [15, с. 196], азербайджанской (Петербургский список «Дербенд-наме» 1225 (1810) года) [2, с. 362] и английской [7, с. 467] версиях – 360 населенных пунктов. Здесь интересно отметить, что в английской версии указание на количество населенных пунктов поставлено под сомнение – “…three (hundred?) and sixty towns…” [7, с. 467]. Причем перечень наименований многих населенных пунктов, перечисляемых в кубачинской, даргинской (сирхинской), персидской и азербайджанской версиях, которые были построены Ануширваном, совпадает почти полностью, хотя написания пунктов немного отличаются – Кур-кур (Каркар)²⁰, Касру (Касиран в азербайджанской и кумыкской версиях, Киран – в английской и персидской версиях), Сул²¹, Тихран (Ихран)²², Таргу (Тарки), Анджи и др.

В кубачинской версии подробно описаны все эти населенные пункты, которые с разрешения своего отца Кавада, правителя – шахин-шаха Ирана [9, с. 57], начал строить Ануширван. Это, например, населенный пункт Касру, который был построен на земле Мускур, куда было завезено множество персов из Ирана, также Сул, где он выстроил для его жителей длинную стену вплоть до Ихрана, в разных местах округа возведя множество населенных пунктов. Как подчеркивается в кубачинской хронике, было образовано семь областей вокруг Ихрана, где находился также трон Гелбаха [9, с. 57]. В кубачинской версии, помимо Гелбаха²³, образовавшего эти семь областей, упоминается некое поселение Гуна, которое «…было еще ранее построено падишахом Исфандияром…» [9, с. 57]. К сожалению, ни в одной из других исследуемых мною хроник не удалось обнаружить и идентифицировать это наименование. В даргинской (сирхинской) хронике этот населенный пункт встречается в немного измененном варианте – «Ал-гун» [7, с. 246].

Подтверждая мнение А. К. Аликберова о том, что «Гунойский список Дербенд-наме» на самом деле содержит ценные сведения, которых нет в других списках, приведу еще один пример. Можно с уверенностью говорить о том, что упомянутый выше населенный пункт «Гуна» в кубачинской версии и «Алгун» в сирхинской – это и есть указанный в переводе А. К. Аликберова город Алфун: «…до этого город Алфун также строил человек по имени Исфандий-ар падишах» [17, c. 36]. В кубачинской хронике об этом сказано так: «…Поселение Гуна было еще ранее построено падишахом Исфандияром» [9, с. 57]. Другой же отрывок с упоминанием наименования «Алфун» не оставляет никаких сомнений в том, что речь идет об одном и том же населенном пункте: «…Между стеной Алфуна и Килбаха находится семь областей. До Ануширвана эти области создавал человек, которого звали Исфандий ар-шах…» [17, c. 35]. В кубачинском варианте записано так: «…Затем Ануширван-шах в Гуне и в Гелбахе основал семь областей. Однако еще до него (Ануширвана. – Г. Т.) эти семь областей были образованы неким Исфандияр-падишахом» [9, с. 57–59].
Здесь можно предположить, что арабское написание в оригинале хроники  по ошибке было написано в сирхинской версии как  [2, с. 123], где легко спутать серединное написание арабской буквы "ـفـ "и "ـغـ". Можно предположить также, что это наименование, звучащее как Ал-гъун, затем трансформировалось в кубачинском варианте в наименование «Гуна», потеряв арабский определенный артикль «ал». К сожалению, идентифицировать топоним Алфун, также, как «Гуна» (и в сирхинской версии – Алгун), а также определить его географическое местонахождение пока не удалось.

В кубачинской и английской версиях отмечается, что все эти населенные пункты были отстроены с целью сбережения и защиты Дербента от неверных. На большой реке Ихран²⁴, протекавшей из Грузии через населенный пункт Гелбах, Ануширван заново отстроил несколько населенных пунктов, среди которых был «…большой населенный пункт – Балах» [9, с. 59]. Здесь следует подчеркнуть, что в кубачинской версии это наименование приводится как Балах, в отличие от варианта «Балх», встречающегося в других хрониках. В даргинской (сирхинской), азербайджанской и арабской версиях подчеркивается, что крепость Балх располагалась рядом с русскими землями, а сам населенный пункт относился к кумыкам.

Перевод: «...все реки Грузии протекали через Ихран. На этой реке был (построен. – Г. Т.) город под названием Балх. Замок находился на стороне русских, а сам город и его управление – на стороне у кумыков...» [7, с. 177].

В кубачинской версии хроники «Дербенд-наме» подчеркивается, что области Туман и Касак стали владениями правителя Исфандияра. Кроме этого, область Кайтага и населенный пункт Кубачи были присоединены к его владениям. Здесь следует отметить, что в рассматриваемый период (V–VIII вв.) упоминание аула Кубачи, скорее всего, является анахронизмом в тексте кубачинской хроники, так как вплоть до XIV в. он оставался с прежним наименованием – Зирихгеран. Очевидно, это связано с тем, что кубачинская версия, как и другие на дагестанских языках, составлялась или переводилась намного позже указанных выше исторических дат.

Такие анахронизмы в местных источниках на арабском языке встречаются довольно часто²⁵. Вместе с тем в кубачинской хронике мы наблюдаем факт самого раннего упоминания Зирихгерана (Кубачи) среди всех исторических источников. О нем там говорится, например, в следующем контексте: «…Исфандияр завладел территориями Тумана, Касака, а затем областью Кайтага и селением Кубачи» [9, с. 59]. Как на это указывают многие переводчики хроники «Дербенд-наме», если иметь в виду, что «…за сорок лет до Кубад-шаха и Ануширвана [Справедливого] семь областей были в подчинении падишаха Исфандияра» [15, с. 82–95], [18, с. 13], то по факту получается, что упоминание Зирихгерана (Кубачи) в «Дербенд-наме» на кубачинском языке относится как минимум к V в. н. э., что явилось бы самим раним упоминанием Зирихгерана (Кубачи).

Однако некоторые исследователи ставят этот факт под сомнение и считают, что к этому сообщению нельзя серьезно относиться, ибо личность Исфандияра якобы считается легендарной и он не относился к династии Сасанидов. Тем не менее во всех вариантах «Дербенд-наме» упоминается Исфандияр как правитель, которому принадлежал ряд населенных пунктов Дагестана. В кубачинской версии отмечается, что Исфандияр, присоединив к своим владениям область Табасарана²⁶, «…назначил над ним правителем Табасаран-шаха…», а также присоединил область Ссибри, где правителем над ним «…назначил Хиджран-шаха» [9, с. 59]. В даргинской, т. е. сирхинской версии, населенный пункт Ссибри, которым завладел Исфандияр, дается в варианте – Сибир [7, с. 247], в арабской версии – Сабр [7, с. 178].

В арабографическом тексте на кубачинском языке имеются лексика и обороты, забытые сегодня или вообще вышедшие из употребления у жителей Кубачи. Значения этих утерянных слов и оборотов автору удалось выяснить через сравнительный анализ текстов хроник на вышеперечисленных языках. Это, например, «тахтлиже кижӣ» – взойти на трон; «палчикьне» – гадальщики, астрологи; «чамкур» – полководец; «пурман» – распоряжение, указ, разрешение (перс.); «ӯг дēкка»²⁷ – лук, копье, атлатль; «йингишбāкьи» – посоветоваться; «дӣгъ» – сражение; «мизанниже» – на позицию (войск); «къунчрӣ» – идолы; «удаба» – доблестные воины, «гъāле лут1и» – грабить.

В целом же следует подчеркнуть, что арабографическая хроника «Дербенд-наме» на кубачинском языке сегодня является свидетельством того, что кубачинский язык смог сохранить свою чистоту, несмотря на то что в нем произошли небольшие трансформации.

Ценность материала «Дербенд-наме» на кубачинском языке заключается еще и в том, что в кубачинском письменном наследии это единственное известное исследователям литературное произведение такого рода. Помимо данной хроники, на сегодня имеется лишь коллекция писем на арабском языке кубачинского происхождения (ок. 100 экз.), освещающих историю общественно-политической жизни аула Кубачи XVIII–XIX вв., хранящаяся в Государственном Эрмитаже в г. Санкт-Петербурге. Эта коллекция, по мнению Рукият Шарафутдиновой, сотрудницы Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН, и по сей день «является в своем роде уникальной» [22, с. 209].

Выводы

В заключение следует отметить, что кубачинская версия «Дербенд-наме» по праву занимает достойное место среди всех имеющихся сегодня переводов хроники. В ней обнаруживаются интересные факты и данные, на которые нельзя не обратить внимание. Так, например, в отличие от других версий, в кубачинской хронике перечислено большее количество населенных пунктов, завоеванных Ануширваном, и также приводится более полный список принадлежащих Хакан-шаху населенных пунктов – Дешт-и-Кыпчак, Таргу, Анджи, Эндирей, Гелбах, Гич-Миджри, Булад, Джумлу, Кизил-ярма, Авух, Шахритатар [9, с. 55]. В кубачинском варианте, как и в арабской версии, упоминается летопись «Таварих» [9, с. 51], в которой Кавад-шах увидел указание свыше на строительство стены вокруг города Дербента. В азербайджанском варианте лишь пространно упоминается, что он «увидел в летописи (тарих)…» [2, с. 300]. В других хрониках летопись «Таварих» не упоминается.

Следует заметить, что в кубачинской версии «Дербенд-наме» подробнее, чем в других хрониках, отражается политика Сасанидов в Дагестане, и в конце описываемого Сасанидского периода подчеркивается, что «…главной целью переселения всех этих людей (из Ирана в Дагестан. – Г. Т.) и строительства всех этих населенных пунктов являлось желание защитить Дербент от безбожников. Наряду с укреплением всех перечисленных населенных пунктов, Ануширван-шах установил там справедливость и порядок» [9, с. 61] и т. д.

Несомненным достоинством кубачинской версии «Дербенд-наме» является не только ее познавательная роль, дающая возможность кубачиноговорящему населению ознакомиться с историческими событиями из жизни дагестанских народов на родном языке, но и ценный вклад, который ее изучение вносит в возрождение этого языка. Эта хроника дает нам возможность вновь вернуть в оборот около 60 кубачинских слов, сегодня вышедших из употребления. «Дербенд-наме» на кубачинском языке по праву можно назвать бесценным памятником письменной культуры кубачиноговорящего населения Дагестана. Перевод кубачинского варианта хроники не только закрывает белое пятно в изучении всех переводов «Дербенд-наме», имеющихся всего на пяти дагестанских языках, но и предоставляет ценнейший лингвистический материал, дающий возможность языковедам проводить новые исследования как в области сравнительного изучения старого и современного кубачинских языков, так и для проведения исследования по сравнительному анализу текстов, составленных на дагестанском аджаме (письменности народов Дагестана на основе арабского алфавита). Прикладной характер данной работы состоит в том, что ее результаты, несомненно, пригодятся языковедам и лингвистам в практической сфере и позволят глубже рассмотреть вопрос сравнительного изучения дагестанского аджама, который сегодня не разработан в достаточной степени.