• Ориенталистика
• 2021 год
• Vol 4, № 3

This is a publication of six petitions written in Persian by kupchina (trade representative of the Safavid shahs) Bijan-bek during his mission to the Tsardom of Muscovy in 1641–1643 and addressed to Tsar Mikhail Fiodorovich. The originals are preserved in the Russian State Archives of Ancient Acts (Collection 77 “Russia’s relations with Persia”). The publication is accompanied by a translation into Russian and supplied with an introduction and commentary. The latter sheds some light upon the origins and development of the diplomatic and trade relations between Russia and Iran during the Safavid period and also outlines the goals and objectives of kupchinas in general and Bijan-bek in particular. It also contains valuable data regarding the vocabulary and grammar of these kinds of documents.

• Safavid state
• Muscovy
• Tsardom of
• Russo-Iranian diplomatic relations
• Russo-Iranian trade
• kupchina
• Safi I
• Abbas I
• Mikhail Fiodorovich

В случае возникновения разночтений в тексте или расхождений в форматировании между pdf-версией статьи и её html-версией приоритет отдаётся pdf-версии.

In case of any discrepancies in a text or the differences in its layout between the pdf-version of an article and its html-version the priority is given to the pdf-version.

Введение

Временем официального установления дипломатических отношений между Сефевидской империей и Московским царством считаются 1552–1553 гг. По сведениям Н. М. Карамзина, цитирующего не дошедший до нас источник, тогда в Москву приехал посол от шаха Тахмаспа I (1524–1576) по имени Саййид Хусайн (Сеид Хусейн в русских источниках) [1, примеч. 256 (с. 82)]. Материалов о том, чем закончились эти переговоры, не сохранилось, но можно с высокой долей вероятности утверждать, что одним из ключевых вопросов стала борьба с Османской империей, угрожавшей интересам обеих стран. Этот вопрос будет оставаться одной из важнейших тем российско-иранских отношений и в дальнейшем [2, с. 39–40].

Действия последующих посольств, которыми обменивались Москва и Казвин, не привели к каким-либо значимым результатам. Изменилась политическая обстановка – после заключенного в 1555 г. мирного договора с турками в Амасье Сефевидская империя не могла решиться на активные действия против них, в то время как Московское царство вело Ливонскую войну и находилось в состоянии острейшего конфликта с Османской империей [2, с. 45]. Но к 1586 г., когда в Москву прибыл посол по имени Хади Маджид (Анди-бек в русских источниках), ситуация изменилась вновь. Шах Мухаммад Худабанде (1578–1587) проигрывал очередную войну с Османами и, нуждаясь в помощи, предлагал русскому царю заключить военный союз. Подобный союз означал разрыв с Турцией, на что правительство царя Фёдора Иоанновича не могло пойти, и дело закончилось поддержкой инициативы на словах. Но при этом именно с визита Хади Маджида можно отсчитывать начало регулярных дипломатических отношений между державой кызылбашей и Русским государством [2, с. 52, 73].

С 80-х гг. XVI в. до конца XVII в. Русское государство посетили 29 посольств из Ирана [3, с. 6]. Тема Османской империи так или иначе поднималась в ходе дипломатических переговоров во время приезда Анди-бека и Бутак-бека (Будак-бек) в 1589/1590 г. [2][4]. Были даже прецеденты трехсторонних контактов, когда в Москве в 1592–1593 гг. одновременно находились и вели переговоры представители двух правителей: Ходжа Хосров от шаха Аббаса I и Николай Варкоч от императора Священной Римской империи Рудольфа II. Для Сефевидов в конце XVI в. османский вопрос был вопросом выживания, а Рюриковичей и вслед за ними Романовых интересовало продвижение на юг и юго-восток [2, с. 39–40]. При этом торговые дела тоже не оставались в стороне. Посланники обоих государств почти всегда занимались торговлей: например, гонец от шаха Аббаса I Великого (1588–1629) по имени Кая (в русских источниках – Кай, по-видимому, перс. Кийа), побывавший в Москве в 1591–1593 гг. с шахской грамотой [2, с. 160], должен был также исполнить торговое поручение суверена, а посла Григория Борисовича Васильчикова, отправленного в «кызылбашскую державу» в 1587 г., сопровождали четыре купца [5, с. 11]. Послы в те времена зачастую были купцами, а купцы выполняли функции послов.

Купчины и их задачи

Именно во время визита Кая была заключена договоренность о беспошлинной торговле двух монархов, во многом заложившая основу для дальней шего развития русско-иранских торговых отношений [2, с. 177–178]. Со стороны шахов такую торговлю вели специальные уполномоченные представители, которых называли киракйараками (کرکیراق). Киракйараки занимались поставками ко дворам шахов или ханов и выступали в роли их торговых представителей [6, c. 593]. В русских документах такие люди именовались купчинами, и именно купчины стали в дальнейшем важными членами персидских посольств.

Купчины отличались от частных купцов и пользовались особыми привилегиями, одной из которых было освобождение от таможенных сборов [7, с. 97]. Первым официальным шахским купчиной был Хаджжи Искандар (Хозя Искандер в русских источниках), приехавший в Москву от Аббаса I в 1594 г. [8, c. 208–214].

Поставщики ко двору шаха продолжали приезжать и в дальнейшем. Мало того, со временем торговые вопросы, которыми они занимались, становились приоритетными. К примеру, в начале правления Аббаса I очередная война с Османами проходила не слишком удачно для кызылбашей, вследствие чего шах, по-видимому, стремился заключить военно-политический союз с русскими царями, о чем свидетельствуют многие источники [8, c. 162, 165]. Но уже в 1620‑х гг., после заключения выгодного для Сефевидов Серавского мира (1618), захвата Ормуза (1622) и занятия Багдада (1623) представители шаха в Москве больше интересовались торговлей.

Похожим образом развивались и отношения русских царей с посланниками внука и наследника Аббаса I Сефи I. Ярким примером визита такого представителя может служить история купчины Хваджи Рахмата (Хозя Муллы Рахмета в русских источниках). Фонд 77 РГАДА «Сношения России с Персией» содержит сведения о его пребывании в Московском царстве в 1630–1631 гг., в том числе персоязычные челобитные на имя царя Михаила Фёдоровича [9]. Судя по содержанию челобитных, купчина занимался в первую очередь торговыми вопросами, но также выполнял и политические поручения своего суверена [10].

Купчина Биджан-бек и его челобитные

Похожими задачами занимался и автор публикуемых ниже документов, киракйарак Сафи I и Аббаса II Биджан-бек. Впервые Биджан-бек приехал в Москву в составе большой торговой миссии (37 человек) от Сафи I, состоявшейся в 1637–1639 гг. Помимо торговли, купчина занимался и вопросом возврата шахских товаров, захваченных воровскими казаками в 1636–1637 гг., в чем, по-видимому, добился необходимых результатов [11].

Судя по всему, в ходе этой поездки Биджан-бек достойно зарекомендовал себя, так как в 1641–1642 гг. посетил Россию второй раз. Меньшая по числу людей (26 человек), эта торговая миссия располагала большим количеством шахских и собственных товаров. Помимо опасностей дальней дороги, сложности добавило то, что в путь Биджан-бек выехал представителем Сафи I, а в Москву прибыл уже представителем его сына, шаха Аббаса II. Несмотря на эти трудности (Посольский приказ узнал о смерти Сафи I раньше самого купчины), ему удалось утвердиться при дворе в качестве посланника Аббаса II и реализовать большую часть товара, как шахского, так и своего.

Следующий раздел статьи содержит 6 челобитных, написанных киракйараком шаха Аббаса II Биджан-беком на персидском языке в адрес царя Михаила Фёдоровича. Челобитные содержатся в фонде 77 РГАДА «Сношения России с Персией» [12, л. 63, 65, 76, 154, 166–167, 280]. Помимо них, в деле также содержатся другие арабографичные документы, относящиеся ко времени Сафи I: 2 фирмана Сафи I астраханским и казанским воеводам и список подарков, товаров и людей Биджан-бека [12, л. 7–10, 31], которые будут опубликованы в рамках сборника «Персидские дипломатические документы времен шаха Сафи I из собрания Российского государственного архива древних актов».

Содержание публикуемых челобитных дает возможность понять, какими торговыми делами занимался Биджан-бек, а также рассказывает о затруднениях, с которыми ему пришлось встретиться во время своего путешествия. В первой челобитной купчина сообщает о смерти Сафи I и просит аудиенции у Михаила Фёдоровича. Вторая содержит повторную просьбу об аудиенции и жалобу на задержку. В третьей Биджан-бек просит не брать с него пошлин – эта проблема преследовала всех купчин, так как власти постоянно подозревали, что они пытаются выдать свои товары за товары шаха [2, с. 177–178]. Четвертая челобитная посвящена постройке корабля для перевозки товаров из Нижнего Новгорода в Астрахань, пятая – договоренностям о покупке шелка и шестая, как и третья, – пошлинам.

Отдельного упоминания заслуживает и лингвистическая составляющая челобитных – в них неоднократно встречаются заимствования-экзотизмы из русского языка. В одной челобитной Биджан-бек использует слово купчийан (کوپچیان) для обозначения своих предшественников, заменяя его словом киракйаракан в других челобитных. Говоря о торговых делах, он использует меру веса пут (пуд) и даже такое специфическое слово, как завазина («завозенный» – о судне, протянутом по реке вверх по течению с использованием специального якоря на маленькой лодке и подтягивания к нему судна). Рассказывая же о своем взаимодействии с властями, Биджан-бек употребляет такие слова, как кинас (князь), укас (указ), пичак (печать) и пирикас пусулскай (Посольский приказ). Употребление им подобной лексики служит очередным подтверждением того, что процесс заимствования персидских слов в русский язык в XVI–XVII вв. [13] не был односторонним, и русские слова продолжали использоваться в лексиконе персидских послов и купцов в России и в этот период [14, с. 127].

При публикации текстов были приняты следующие правила: 1) новая строка документа соответствует новой строке в публикации и предваряется порядковым номером в скобках; 2) упоминание бога, являющееся частью формуляра, помещается над текстом без порядкового номера строки; 3) если текст продолжается на правом поле снизу вверх, нумерация продолжается и место перехода на поле отмечается косыми чертами; 4) соблюдается орфография первоисточника, в том числе слитное или раздельное написание составных частей сложных слов, префиксов, суффиксов, неразграничение букв ک и گ, постановка огласовок и обозначение изафетов; 5) описки и случаи мотивированного отклонения от орфографических норм, наличествующие в первоисточнике, отражаются в тексте публикации с указанием общепринятого варианта написания в примечании.

Документы

1
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1642. Д. 4. Л. 63)

Перевод

(1–2) Великий государь, хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! [Челобитная] Бӣджана, холопа шаха ‘Аббāса.

(2–4) Шах С̣афӣ по велению Господа ушел к господнему благословению, [после чего] посол великого государя отправился к шаху ‘Аббāсу.

(4–6) Шах ‘Аббāс – сын шаха С̣афӣ, слава Аллаху, что нет другого государя [и] все земли в руке его.

(6) Ничтожнейший [холоп] молит о том, чтобы увидеть благословенный лик государя.

2
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1642. Д. 4. Л. 65)

Перевод

(1–2) Великий государь, хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! Челобитная холопа шаха ‘Аббāса Бӣджан-бӣка.

(2–4) Когда мы в прошлый раз приезжали сюда, увидел благословенный лик великого государя [через] семь-восемь дней.

(4–6) Сейчас уже двадцать дней, как я здесь, одну благословенную встречу по своей милости даруй. Ведь время торговли проходит, а имущество шаха ‘Аббāса на земле [лежать] остается. На всё воля великого государя!

3
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1642. Д. 4. Л. 76)

Перевод

(1–2) Великий государь, хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! Челобитная холопа шаха ‘Аббāса Бӣджан-бӣка.

(2–5) Докладывает: мы ранее приказали построить в Нижнем [Новгороде] корабль, приказали купить в Нижнем [Новгороде] и Казани немного мелкого товара, в том числе шагрени, юфти, лебяжьего пуха и прочих, и [то] шахово имущество по милости Аллаха всемогущего отправить с завозенным (?) караваном в Астрахань.

(5–9) А так как срок [отправки] близок, а вестей о строительстве корабля нет, молю, чтобы [государь] по своей великой милости разрешил четырем людям из моих приближенных, которых звать Мух̣аммад-Х̣усайн, Мус̣т̣ афā, Х̣усайн и С̣афар, отплыть [туда] и скорее уладить дело со строительством корабля, срок близок. [На всё] воля [царя] (?).

4
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1642. Д. 4. Л. 154)

Перевод

(1, 3) Великий государь, хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! Челобитная холопа шаха ‘Аббāса Бӣджан-бӣка.

(2) Царевич, князь Алексей Михайлович.

(3–5) Докладывает, что [прежде] с послов и купчин, которые привозили и увозили товары падишаха, в Москве, Казани, Астрахани и Терки никаких пошлин не требовали.

(4–7) Молю о том, чтобы по великой милости [государя] с ничтожным [холопом] поступали так же, как прежде с послами и купчинами.

5
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1642. Д.4. Л. 166-167)

Перевод

(1, 3) Великий государь, хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! Челобитная холопа шаха ‘Аббāса Бӣджан-бӣка.

(2) Царевич, князь Алексей Михайлович.

(3–6) Докладывает, что когда прежде сюда в качестве посла приехал прибежище возвышенности посол шаха ‘Аббāса Мух̣аммад С̣āлих̣-бӣк⁹, он продал двору государя шелк по сорок рублей за пуд.

(6–8) И установился такой порядок, что любое количество шелка, которое привозят в эту сторону послы и киракйараки шаха, у них покупают по сорок рублей за пуд.

(8–11) Ничтожнейший [холоп] купил в Гиляне несколько харваров шелка за три тысячи туманов и в соответствии с установленным порядком и договоренностью, которая была с Мух̣аммад С̣āлих̣-бӣком, привез сюда.

(11–12) Молю о том, чтобы [государь] по своей величайшей милости указал слугам поступать с ничтожнейшим [холопом] по такому же порядку, который был установлен для прежних послов и киракйараков.

6
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1648. Д. 4. Л. 280)

Перевод

(1–2) Великий государь хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! Челобитная нижайшего холопа Бӣджан-бӣка.

(2–8) Докладывает, что часть из имущества падишаха в Казани он поручил для хранения в Казани человеку из его слуг по имени Бāбā ‘Азӣз, чтобы тот некоторые необходимые вещи, которые соберёт в Казани, для казны благородного двора купил. Через некоторое время человек наш написал нам, что таможенник в Казани требует пошлину с имущества шаха. Ничтожный [холоп] в Москве доложил государю [об этом]. Государь проявил заботу и издал указ, что как ранее никто с имущества шаха не брал пошлин, так и сейчас по прежнему обычаю пусть никто не требует пошлины.

(8–11) Указ государя я привез в Казань и отдал князю Михаилу Михайловичу Темкину¹⁵. Тот велел: на следующее утро пусть придет в съезжую избу¹⁶, я призову таможенника и велю, чтобы он снял с лавки печать и имущество шаха отдал.

(11–14) На следующий день я послал своего человека в съезжую избу, а князь Михаил Михайлович Темкин сказал, что из Посольского приказа в Москве написали, чтобы с имущества шаха пошлину не требовали, однако из приказа Казани¹⁷ написали, чтобы пошлину взимали; оба указа изданы с одной датой.

(14–20) Поскольку они не отказались от взыскивания пошлины, то прибежище вознесенности, средоточие величия Х̣ āджжӣ Мух̣аммад-‘Алӣ¹⁸, гонец благородного двора, который был удостоен чести направиться для целования ног [государя], в Казани стал поручителем пошлины, дабы с помощью Аллаха доложить государю, указ государев привезти и свое поручительство в Казани забрать. И если будет необходимость, он доложит.

1. Karamzin N. M. History of the Russian State. В 12 vols. St. Petersburg: Tip. N. Grech; 1818–1829. Vol. IX. St. Petersburg, 1821. 770 p. (In Russ.)
2. Bushev P. P. History of Embassies and Diplomatic Relations of the Russian and Iranian States in 1586–1612 (according to the Russian Archives). Moscow: Nauka; 1976. 478 p. (In Russ.)
3. Alekseeva A. I., Voronova A. A., Isaev G. G. et al. Astrakhan-Gilan in the History of Russo-Iranian Relations. Ed. by A. P. Guzhvin. Astrakhan’: Astrakhanskii Universitet; 2004. 213 p. (In Russ.)
4. Andreev A. A., Kostikov S. E., Pischurnikova E. P. Valueless Union: Russo-Iranian Relations Before the Time of Troubles in the Interpretation of Iranian and Russian Historiography. Novoe Proshloe. 2020;3:85–100. (In Russ)
5. Fekhner M. V. The Trade of the Russian State with the Countries of the East in the 16th Century. Moscow: Goskultprosvetizdat; 1956. 122 p. (In Russ.)
6. Doerfer G. Türkische und mongolische Elemente im Neupersischen, unter besonderer Berücksichtigung älterer neupersischer Geschichtsquellen, vor allem der Mongolen- und Timuridenzeit. Bd. III. Wiesbaden: Franz Steiner Verlag; 1967. 232 p.
7. Zonneshtral’-Piskorskii A. A. International Trade Agreements of Persia. Moscow: Moskovskii Institut Vostokovedeniia im. N. N. Narimanova pri TSIK SSSR; 1931. 254 p. (In Russ.)
8. Veselovsky N. I. (ed.) Monuments of the Diplomatic and Commercial Relations of the Muscovite Russia and Persia. Vol. 1. St. Petersburg: Tovarischestvo Parovoi Skoropechati Iablonskii i Perott; 1890. 453 p. (In Russ.)
9. RGADA (Russian State Archives of Ancient Acts). Fond 77. Inventory 1. 1630. File 1. Arrival of Kupchina Khozia Molla Rahmet from Shah Sefii and His Release.
10. Kostikov S. E., Yastrebova O. M. Bondsman of Two Monarchs: Documents on the Persian Kirakyaraq Khwaja Rahmat’s Mission to Moscow in 1629–1631. Manuscripta Orientalia. 2019;2:37–46.
11. RGADA (Russian State Archives of Ancient Acts). Fond 77. Inventory 1. 1637. File 3. Arrival of Persian Kupchina Bezhim-bek. Translations of Missives to the Sovereign from Shah Sefii, from the Khan of Shamakhi and from the vizier. Here is Also Release of That Kupchina Back to Persia.
12. RGADA (Russian State Archives of Ancient Acts). Fond 77. Inventory 1. 1642. File 4. Arrival of Persian Kupchina Bezhim-bek with Goods, His Sojourn at Sovereings’ and Missives From the Shah and Release Back to Persia with a Missive from Sovereign to the Shah.
13. Bakhmutova E. K. Iranian Elements in the Business Language of the Muscovite State. Uchionie Zapiski Kazanskogo Pedagogicheskogo Instituta. Fakultet Iazika i Literaturi [Bulletin of the Kazan pedagogical Institute. Faculty of language and literature]. 1940;3:40–71. (In Russ.)
14. Kostikov S. E., Pischurnikova E. P., Yastrebova O. M. On the History of Russo-Persian Language Contacts in the Safavid Age. Russian Loanwords in the Petitions of Kupchina Khwaja Rahmat. Uchionie Zapiski Petrozavodskogo Gosudarstvennogo Universiteta [Bulletin of the Petrozavodsk State University]. 2019;4(181):48–55 (In Russ)
15. Barkhudarov S. G. (ed.) Dictionary of the Russian Language of 11–17th Centuries. Issue 5. Moscow: Nauka; 1978. 392 p. (In Russ.)
16. RGADA (Russian State Archives of Ancient Acts). Fond 77. Inventory 1. 1627– 1628. File 1. Letters from Voivodes from Different Cities About Arrival of the Persian Ambassador Megmet-Sali-bek and Kupchina Aga Asan. Various Instructions on His Hosting and Escorting to Moscow.
17. Kostikov S. E., Yastrebova O. M. Petitions of the Iranian Kupchina (Merchant) Khwaja Rahmat to Tsar Mikhail Fiodorovich (1613–1645) from the Russian State Archives of Ancient Acts. Pis’menniie Pamiatniki Vostoka. 2019;16(2(37)):122–145 (In Russ.)
18. Radlov V.V. Attempt of the Dictionary of the Turkic Dialects. Vol. 3. St. Petersburg: Tip. Imp. Akademii Nauk [Imperial Academy of Sciences]; 1905. [2] p., 2204 col., 98 p. (In Russ.)
19. Budagov L. Z. Comparative Dictionary of the Turkic and Tatar Dialects. Vol. 1. St. Petersburg.: Tip. Imp. akademii nauk [Imperial Academy of Sciences]; 1869. 810 p.+6 p. (In Russ.)
20. Redhouse J. W. A Turkish and English Lexicon. Constantinople: A. H. Boyajian; 1890. 2224 p.
21. Barsukov A. P. Lists of the City Voivodas and Other People of Voivoda Administration of the Muscovite State in the 17th Century According to the Published Governmental Acts. St. Petersburg: Tip. M. M. Stasiulevicha; 1902. 611 p. (In Russ.)
22. RGADA (Russian State Archives of Ancient Acts). Fond 77. Inventory 1. 1643. File 1. Arrival of the Persian Messenger Aji Magmet Aga.