• Ориенталистика
• 2021 год
• Том 4, № 3

В статье публикуются 6 челобитных на персидском языке, хранящихся в фонде 77 РГАДА «Сношения России с Персией». Челобитные были написаны на имя царя Михаила Фёдоровича купчиной Биджан-беком, торговым представителем Сефевидских шахов в Московском царстве в 1641–1643 гг. Тексты челобитных переведены на русский язык. Челобитные предваряет историко-лингвистический комментарий, вкратце освещающий зарождение и развитие дипломатических и торговых отношений между Россией и Ираном в эпоху Сефевидов, обрисовывающий цели и задачи купчин в целом и Биджан-бека в частности, а также описывающий языковые особенности челобитных.

• государство Сефевидов
• Московское царство
• русско-иран- ские дипломатические отношения
• русско-иранская торговля
• купчина
• Сафи I
• Аббас II
• Михаил Федорович

В случае возникновения разночтений в тексте или расхождений в форматировании между pdf-версией статьи и её html-версией приоритет отдаётся pdf-версии.

In case of any discrepancies in a text or the differences in its layout between the pdf-version of an article and its html-version the priority is given to the pdf-version.

Введение

Временем официального установления дипломатических отношений между Сефевидской империей и Московским царством считаются 1552–1553 гг. По сведениям Н. М. Карамзина, цитирующего не дошедший до нас источник, тогда в Москву приехал посол от шаха Тахмаспа I (1524–1576) по имени Саййид Хусайн (Сеид Хусейн в русских источниках) [1, примеч. 256 (с. 82)]. Материалов о том, чем закончились эти переговоры, не сохранилось, но можно с высокой долей вероятности утверждать, что одним из ключевых вопросов стала борьба с Османской империей, угрожавшей интересам обеих стран. Этот вопрос будет оставаться одной из важнейших тем российско-иранских отношений и в дальнейшем [2, с. 39–40].

Действия последующих посольств, которыми обменивались Москва и Казвин, не привели к каким-либо значимым результатам. Изменилась политическая обстановка – после заключенного в 1555 г. мирного договора с турками в Амасье Сефевидская империя не могла решиться на активные действия против них, в то время как Московское царство вело Ливонскую войну и находилось в состоянии острейшего конфликта с Османской империей [2, с. 45]. Но к 1586 г., когда в Москву прибыл посол по имени Хади Маджид (Анди-бек в русских источниках), ситуация изменилась вновь. Шах Мухаммад Худабанде (1578–1587) проигрывал очередную войну с Османами и, нуждаясь в помощи, предлагал русскому царю заключить военный союз. Подобный союз означал разрыв с Турцией, на что правительство царя Фёдора Иоанновича не могло пойти, и дело закончилось поддержкой инициативы на словах. Но при этом именно с визита Хади Маджида можно отсчитывать начало регулярных дипломатических отношений между державой кызылбашей и Русским государством [2, с. 52, 73].

С 80-х гг. XVI в. до конца XVII в. Русское государство посетили 29 посольств из Ирана [3, с. 6]. Тема Османской империи так или иначе поднималась в ходе дипломатических переговоров во время приезда Анди-бека и Бутак-бека (Будак-бек) в 1589/1590 г. [2][4]. Были даже прецеденты трехсторонних контактов, когда в Москве в 1592–1593 гг. одновременно находились и вели переговоры представители двух правителей: Ходжа Хосров от шаха Аббаса I и Николай Варкоч от императора Священной Римской империи Рудольфа II. Для Сефевидов в конце XVI в. османский вопрос был вопросом выживания, а Рюриковичей и вслед за ними Романовых интересовало продвижение на юг и юго-восток [2, с. 39–40]. При этом торговые дела тоже не оставались в стороне. Посланники обоих государств почти всегда занимались торговлей: например, гонец от шаха Аббаса I Великого (1588–1629) по имени Кая (в русских источниках – Кай, по-видимому, перс. Кийа), побывавший в Москве в 1591–1593 гг. с шахской грамотой [2, с. 160], должен был также исполнить торговое поручение суверена, а посла Григория Борисовича Васильчикова, отправленного в «кызылбашскую державу» в 1587 г., сопровождали четыре купца [5, с. 11]. Послы в те времена зачастую были купцами, а купцы выполняли функции послов.

Купчины и их задачи

Именно во время визита Кая была заключена договоренность о беспошлинной торговле двух монархов, во многом заложившая основу для дальней шего развития русско-иранских торговых отношений [2, с. 177–178]. Со стороны шахов такую торговлю вели специальные уполномоченные представители, которых называли киракйараками (کرکیراق). Киракйараки занимались поставками ко дворам шахов или ханов и выступали в роли их торговых представителей [6, c. 593]. В русских документах такие люди именовались купчинами, и именно купчины стали в дальнейшем важными членами персидских посольств.

Купчины отличались от частных купцов и пользовались особыми привилегиями, одной из которых было освобождение от таможенных сборов [7, с. 97]. Первым официальным шахским купчиной был Хаджжи Искандар (Хозя Искандер в русских источниках), приехавший в Москву от Аббаса I в 1594 г. [8, c. 208–214].

Поставщики ко двору шаха продолжали приезжать и в дальнейшем. Мало того, со временем торговые вопросы, которыми они занимались, становились приоритетными. К примеру, в начале правления Аббаса I очередная война с Османами проходила не слишком удачно для кызылбашей, вследствие чего шах, по-видимому, стремился заключить военно-политический союз с русскими царями, о чем свидетельствуют многие источники [8, c. 162, 165]. Но уже в 1620‑х гг., после заключения выгодного для Сефевидов Серавского мира (1618), захвата Ормуза (1622) и занятия Багдада (1623) представители шаха в Москве больше интересовались торговлей.

Похожим образом развивались и отношения русских царей с посланниками внука и наследника Аббаса I Сефи I. Ярким примером визита такого представителя может служить история купчины Хваджи Рахмата (Хозя Муллы Рахмета в русских источниках). Фонд 77 РГАДА «Сношения России с Персией» содержит сведения о его пребывании в Московском царстве в 1630–1631 гг., в том числе персоязычные челобитные на имя царя Михаила Фёдоровича [9]. Судя по содержанию челобитных, купчина занимался в первую очередь торговыми вопросами, но также выполнял и политические поручения своего суверена [10].

Купчина Биджан-бек и его челобитные

Похожими задачами занимался и автор публикуемых ниже документов, киракйарак Сафи I и Аббаса II Биджан-бек. Впервые Биджан-бек приехал в Москву в составе большой торговой миссии (37 человек) от Сафи I, состоявшейся в 1637–1639 гг. Помимо торговли, купчина занимался и вопросом возврата шахских товаров, захваченных воровскими казаками в 1636–1637 гг., в чем, по-видимому, добился необходимых результатов [11].

Судя по всему, в ходе этой поездки Биджан-бек достойно зарекомендовал себя, так как в 1641–1642 гг. посетил Россию второй раз. Меньшая по числу людей (26 человек), эта торговая миссия располагала большим количеством шахских и собственных товаров. Помимо опасностей дальней дороги, сложности добавило то, что в путь Биджан-бек выехал представителем Сафи I, а в Москву прибыл уже представителем его сына, шаха Аббаса II. Несмотря на эти трудности (Посольский приказ узнал о смерти Сафи I раньше самого купчины), ему удалось утвердиться при дворе в качестве посланника Аббаса II и реализовать большую часть товара, как шахского, так и своего.

Следующий раздел статьи содержит 6 челобитных, написанных киракйараком шаха Аббаса II Биджан-беком на персидском языке в адрес царя Михаила Фёдоровича. Челобитные содержатся в фонде 77 РГАДА «Сношения России с Персией» [12, л. 63, 65, 76, 154, 166–167, 280]. Помимо них, в деле также содержатся другие арабографичные документы, относящиеся ко времени Сафи I: 2 фирмана Сафи I астраханским и казанским воеводам и список подарков, товаров и людей Биджан-бека [12, л. 7–10, 31], которые будут опубликованы в рамках сборника «Персидские дипломатические документы времен шаха Сафи I из собрания Российского государственного архива древних актов».

Содержание публикуемых челобитных дает возможность понять, какими торговыми делами занимался Биджан-бек, а также рассказывает о затруднениях, с которыми ему пришлось встретиться во время своего путешествия. В первой челобитной купчина сообщает о смерти Сафи I и просит аудиенции у Михаила Фёдоровича. Вторая содержит повторную просьбу об аудиенции и жалобу на задержку. В третьей Биджан-бек просит не брать с него пошлин – эта проблема преследовала всех купчин, так как власти постоянно подозревали, что они пытаются выдать свои товары за товары шаха [2, с. 177–178]. Четвертая челобитная посвящена постройке корабля для перевозки товаров из Нижнего Новгорода в Астрахань, пятая – договоренностям о покупке шелка и шестая, как и третья, – пошлинам.

Отдельного упоминания заслуживает и лингвистическая составляющая челобитных – в них неоднократно встречаются заимствования-экзотизмы из русского языка. В одной челобитной Биджан-бек использует слово купчийан (کوپچیان) для обозначения своих предшественников, заменяя его словом киракйаракан в других челобитных. Говоря о торговых делах, он использует меру веса пут (пуд) и даже такое специфическое слово, как завазина («завозенный» – о судне, протянутом по реке вверх по течению с использованием специального якоря на маленькой лодке и подтягивания к нему судна). Рассказывая же о своем взаимодействии с властями, Биджан-бек употребляет такие слова, как кинас (князь), укас (указ), пичак (печать) и пирикас пусулскай (Посольский приказ). Употребление им подобной лексики служит очередным подтверждением того, что процесс заимствования персидских слов в русский язык в XVI–XVII вв. [13] не был односторонним, и русские слова продолжали использоваться в лексиконе персидских послов и купцов в России и в этот период [14, с. 127].

При публикации текстов были приняты следующие правила: 1) новая строка документа соответствует новой строке в публикации и предваряется порядковым номером в скобках; 2) упоминание бога, являющееся частью формуляра, помещается над текстом без порядкового номера строки; 3) если текст продолжается на правом поле снизу вверх, нумерация продолжается и место перехода на поле отмечается косыми чертами; 4) соблюдается орфография первоисточника, в том числе слитное или раздельное написание составных частей сложных слов, префиксов, суффиксов, неразграничение букв ک и گ, постановка огласовок и обозначение изафетов; 5) описки и случаи мотивированного отклонения от орфографических норм, наличествующие в первоисточнике, отражаются в тексте публикации с указанием общепринятого варианта написания в примечании.

Документы

1
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1642. Д. 4. Л. 63)

Перевод

(1–2) Великий государь, хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! [Челобитная] Бӣджана, холопа шаха ‘Аббāса.

(2–4) Шах С̣афӣ по велению Господа ушел к господнему благословению, [после чего] посол великого государя отправился к шаху ‘Аббāсу.

(4–6) Шах ‘Аббāс – сын шаха С̣афӣ, слава Аллаху, что нет другого государя [и] все земли в руке его.

(6) Ничтожнейший [холоп] молит о том, чтобы увидеть благословенный лик государя.

2
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1642. Д. 4. Л. 65)

Перевод

(1–2) Великий государь, хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! Челобитная холопа шаха ‘Аббāса Бӣджан-бӣка.

(2–4) Когда мы в прошлый раз приезжали сюда, увидел благословенный лик великого государя [через] семь-восемь дней.

(4–6) Сейчас уже двадцать дней, как я здесь, одну благословенную встречу по своей милости даруй. Ведь время торговли проходит, а имущество шаха ‘Аббāса на земле [лежать] остается. На всё воля великого государя!

3
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1642. Д. 4. Л. 76)

Перевод

(1–2) Великий государь, хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! Челобитная холопа шаха ‘Аббāса Бӣджан-бӣка.

(2–5) Докладывает: мы ранее приказали построить в Нижнем [Новгороде] корабль, приказали купить в Нижнем [Новгороде] и Казани немного мелкого товара, в том числе шагрени, юфти, лебяжьего пуха и прочих, и [то] шахово имущество по милости Аллаха всемогущего отправить с завозенным (?) караваном в Астрахань.

(5–9) А так как срок [отправки] близок, а вестей о строительстве корабля нет, молю, чтобы [государь] по своей великой милости разрешил четырем людям из моих приближенных, которых звать Мух̣аммад-Х̣усайн, Мус̣т̣ афā, Х̣усайн и С̣афар, отплыть [туда] и скорее уладить дело со строительством корабля, срок близок. [На всё] воля [царя] (?).

4
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1642. Д. 4. Л. 154)

Перевод

(1, 3) Великий государь, хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! Челобитная холопа шаха ‘Аббāса Бӣджан-бӣка.

(2) Царевич, князь Алексей Михайлович.

(3–5) Докладывает, что [прежде] с послов и купчин, которые привозили и увозили товары падишаха, в Москве, Казани, Астрахани и Терки никаких пошлин не требовали.

(4–7) Молю о том, чтобы по великой милости [государя] с ничтожным [холопом] поступали так же, как прежде с послами и купчинами.

5
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1642. Д.4. Л. 166-167)

Перевод

(1, 3) Великий государь, хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! Челобитная холопа шаха ‘Аббāса Бӣджан-бӣка.

(2) Царевич, князь Алексей Михайлович.

(3–6) Докладывает, что когда прежде сюда в качестве посла приехал прибежище возвышенности посол шаха ‘Аббāса Мух̣аммад С̣āлих̣-бӣк⁹, он продал двору государя шелк по сорок рублей за пуд.

(6–8) И установился такой порядок, что любое количество шелка, которое привозят в эту сторону послы и киракйараки шаха, у них покупают по сорок рублей за пуд.

(8–11) Ничтожнейший [холоп] купил в Гиляне несколько харваров шелка за три тысячи туманов и в соответствии с установленным порядком и договоренностью, которая была с Мух̣аммад С̣āлих̣-бӣком, привез сюда.

(11–12) Молю о том, чтобы [государь] по своей величайшей милости указал слугам поступать с ничтожнейшим [холопом] по такому же порядку, который был установлен для прежних послов и киракйараков.

6
(РГАДА. Ф. 77. Оп. 1. 1648. Д. 4. Л. 280)

Перевод

(1–2) Великий государь хан и великий князь Михаил Фёдорович, государь всея Руси, покровитель мира! Челобитная нижайшего холопа Бӣджан-бӣка.

(2–8) Докладывает, что часть из имущества падишаха в Казани он поручил для хранения в Казани человеку из его слуг по имени Бāбā ‘Азӣз, чтобы тот некоторые необходимые вещи, которые соберёт в Казани, для казны благородного двора купил. Через некоторое время человек наш написал нам, что таможенник в Казани требует пошлину с имущества шаха. Ничтожный [холоп] в Москве доложил государю [об этом]. Государь проявил заботу и издал указ, что как ранее никто с имущества шаха не брал пошлин, так и сейчас по прежнему обычаю пусть никто не требует пошлины.

(8–11) Указ государя я привез в Казань и отдал князю Михаилу Михайловичу Темкину¹⁵. Тот велел: на следующее утро пусть придет в съезжую избу¹⁶, я призову таможенника и велю, чтобы он снял с лавки печать и имущество шаха отдал.

(11–14) На следующий день я послал своего человека в съезжую избу, а князь Михаил Михайлович Темкин сказал, что из Посольского приказа в Москве написали, чтобы с имущества шаха пошлину не требовали, однако из приказа Казани¹⁷ написали, чтобы пошлину взимали; оба указа изданы с одной датой.

(14–20) Поскольку они не отказались от взыскивания пошлины, то прибежище вознесенности, средоточие величия Х̣ āджжӣ Мух̣аммад-‘Алӣ¹⁸, гонец благородного двора, который был удостоен чести направиться для целования ног [государя], в Казани стал поручителем пошлины, дабы с помощью Аллаха доложить государю, указ государев привезти и свое поручительство в Казани забрать. И если будет необходимость, он доложит.