• Ориенталистика
• 2018 год
• Vol 1, № 2

• Байрам-Али
• Дайханская контора
• денежный суррогат
• Закаспийский край
• металлическая марка
• Мургабское Государево имение
• платёжный жетон
• Туркменистан
• Туркмения
• Bayram Ali
• Dayhan (Peasants’) Counting Room
• metallic counting unit
• money substitute
• Murghab Regal Estate
• payment token
• Transcaspian region
• Turkmenia
• Turkmenistan

Введение

В нумизматических коллекциях России и стран СНГ иногда встречаются редкие односторонние бронзовые и латунные токены (иначе - металличе­ские марки или боны) с указанием номинала цифрами в копейках - «НА [столько-то] К.» или в рублях- «НА [столько-то] РУБ.», местом выпуска которых с различными сокращениями отдельных слов названа «ДАЙХАНСКАЯ КОНТОРА ВЪ МУРГАБСКОМЪ ГОСУДАРЕВОМЪ ИМѢНIИ» (см. ниже, Приложение 1, Каталог). Никаких сведений об этих денежных сурро­гатах в научной литературе обнаружить не удалось, лишь в нескольких публикациях для коллекционеров-нумизматов приводятся данные сугубо описательного характера. В условиях такого «жёсткого дефицита» объек­тивной информации проблема точной и надёжной атрибуции мургабских жетонов ещё сильнее усугубляется отсутствием на них дат выпуска.

Мургабское Государево имение

Имение, основанное в 1887 г. и располагавшееся в пойме р. Мургаб на территории юго-восточного Прикаспия, довольно хорошо известно. Бывшее владение Его Императорского Величества Александра II находи­лось в окрестностях города Байрам-Али (совр. Туркменистан, Марыйский велаят). Об этом владении есть статья в «Энцикло-педическом словаре» Брокгауза и Ефрона (т. 20, 1897), которую представляется целесообразным привести здесь полностью (текст приведён в современной орфографии):

Мургабское Государево имение - в Мервском оазисе, образовано по Высоч. повелению от 6 авг. 1887 г. из всех впусте лежащих земель по течению р. Мургаба, на которые, по сооружению плотины, известной под названием Султанбентской, будет возможно распространить оро­шение без ущерба для прочих, орошаемых уже водами этой реки, частей оазиса. М. имение расположено в юго-восточной части Мервского оазиса, в области, некогда орошавшей Старый Мерв (см. соотв. статью) иррига­ционной сети. Постройка Султанбентской плотины, расположенной в 65 в[ерстах; около 69,3 км. - В. Н.] к Ю от станции Закаспийской ж.д. Байрам-Али, была уже почти закончена, но надолго была прервана разру­шением одного из водосливов, осенью 1890 г. В 1895 г. сооружение одной новой плотины и водосливов, несколько ниже Султан-бента, закончено и приступлено кустройству ирригационной сети. Площадь имения - около 80000 дес[ятин; = 87,4 гектаров. - В. Н.]. Надежды на орошение, путём возобновления плотины, огромной площади в несколько сот тысяч деся­тин не осуществились; вследствие недостатка воды в М., едва ли будет орошено более нескольких сот или, в лучшем случае, нескольких тысяч десятин (новыми сооружениями надеются оросить до 75 т[ысяч] дес[я- тин]). Центр управления М. имением- у жел. дор. станции Байрам-Али Закаспийской жел. дор., в Мервском оазисе; имеются небольшие опытные посевы, древесные питомники и т. п. Предполагается культивировать миндаль, высокие сорта слив, винограда и т. п. - В. М.

В царское время станционный посёлок Байрам-Али относился к Мервскому уезду Закаспийской области (административный центр - г. Асхабад), входившей в состав Туркестанского края. После Февральской революции в Асхабаде в марте 1917 г. был образован Совет рабочих и солдатских депутатов, большинство в котором принадлежало эсерам, поддерживающим Временное правительство. В декабре 1917 г. власть в Совете перешла к большевикам, но в городах Закаспия по-прежнему было сильно эсеровское влияние.

В результате антибольшевистского восстания 11-12 июля 1918 г., охва­тившего все города Закаспийской области, к власти при активной поддерж­ке Великобританской Военной миссии пришло Закаспийское Временное правительство (ЗВП), составленное из эсеров, меньшевиков, туркменских ханов, дашнаков и представителей дореволюционной администрации. 16 июля восставшие захватили г. Мерв, а 19 августа ЗВП подписало с генера­лом У Маллесоном соглашение, фактически превращающее область в бри­танский протекторат. 15 января 1919 г. после рабочих волнений в Асхабаде Маллесон распустил ЗВП и заменил его Комитетом общественного спасе­ния (Директорией). Но уже 21 мая 1919 г. Красная Армия вошла в Байрам- Али, 23 мая - в Мерв, а в начале февраля 1920 г. во всей Закаспийской обла­сти была окончательно восстановлена советская власть.

В 1910 г. опубликовано подробное и очень познавательное описание Мургабского Государева имения [1]. Автор монографии, будучи инжене- ром-ирригатором, прекрасно справился с задачей освещения организа­ционной, технической и экономической сторон столь необычного хозяй­ственного учреждения, но в исторической части своего труда допустил множество неточностей; некоторые из них были отмечены в рецензии В. В. Бартольда [2, с. 284-285].

Вскоре после этого выходят из печати путевые заметки В. Н. Гартевельда с любопытным описанием Мургабского Государева имения [3, гл. V]; в качестве иллюстраций к восторженному, без преуве­личения, очерку подобраны великолепные цветные снимки знаменито­го фотографа начала XX в. С. М. Прокудина-Горского. Впрочем, в этой публикации не сообщается ничего принципиально нового, что не было бы освещено в монографии Э. Р. Барца.

Позднейшие упоминания об этом предприятии в литературе советско­го времени (в том числе в исследованиях и учебниках по истории Туркменистана) так или иначе основаны на сведениях Э. Р. Барца и не добав­ляют к ним ничего существенного, поэтому я не вижу смысла перечислять их здесь или приводить ссылки на повторяющие друг друга издания.

Гораздо важнее для нас в информационном плане выглядит тот факт, что ни в книге Барца, ни в рецензии Бартольда, ни во всех последующих публикациях, так или иначе касающихся Мургабского Государева имения, ни о какой Дайханской конторе мы не находим абсолютно никаких сведе­ний; отсутствуют даже мимолётные упоминания. Что это за учреждение, когда было организовано, до какого времени просуществовало, кто его воз­главлял, что входило в его функции и т. д., - на данный момент выяснить не удаётся. Судя по названию, это было подразделение, призванное решать какие-то проблемы сельскохозяйственных работников - дайхан (туркмен­ская версия термина дехкан - «крестьянин, селянин»), поэтому теоретиче­ски оно могло быть создано на любом этапе существования Государева имения, вплоть до момента его расформирования и перехода в социалисти­ческую собственность после революции. Известно лишь, что при советской власти, а именно в 1929 г. (по другим данным - в 1933 г.), усадьба Дайханской конторы была преобразована в больничный корпус почечного санатория, ныне наречённого именем покойного Туркменбаши - Сапармурата Ниязова.

Насколько можно судить по доступным публикациям, впервые мургабские металлические боны были упомянуты и частично описаны в рабо­те А. П. Шишкина [4, с. 155-156, рис. 3] - схематический рисунок знака номиналом 10 коп. В каталоге А. В. Тункеля [5, с. 28, № 178-181] учтены уже 4 номинала - от 10 коп. до 3 руб., а также опубликовано изображение (в довольно небрежной прорисовке) знака достоинством 25 коп. Позднее публикуются упоминание и рисунок 5-рублёвого знака [6, с. 27], а год спу­стя появляются уточнения М. М. Глейзера к каталогу Тункеля [7], содержа­щие дополнительную информацию об этой серии токенов.

Из статьи А. Шишкина «Металлические марки как коллекционные материалы» [4]:

Знаки «Мургабского государева имения» (Мервский оазис Туркестана, теперь - Марыйской области Туркменской ССР). Бронзовый односторонний круглый знак диам. 26 мм. Надпись по окружности: ДАЙХАНСКАЯ КОНТ. ВЪ МУРГАБ. ГОСУД. ИМ. (Дайханская контора в Мургабском государевом имении). В центре - номинал.

Мургабское государево имение, находившееся в собственности цар­ской семьи, было крупным земледельческим хозяйством, включавшим в себя сады, виноградники и большие площади, засеянные различными южными культурами.

Из каталога А. В. Тункеля [5]:

Как известно, выпуск частных денег в России был запрещён законо­дательным путём. Чем же объяснить, что, несмотря на это, частные

боны, в том числе и металлические, продолжали выпускаться и получили относительно широкое распространение? Причины всего этого носят двоякий характер. В качестве одной из причин следует назвать стремле­ние владельцев заводов, фабрик и других предприятий к увеличению своих прибылей. Так, например, «собственные деньги» в виде бумажных бон (выделено мною. - В. Н.) выпускались соляными промыслами «Уркач», Дайханской конторой в Мургабском Гос. имении, Краснянским винокурен­ным заводом наследников генерала М. Н. Раевского.

Из статьи А. Шишкина «Металлические марки помещичьих име­ний» [6]:

• ДАХАЙСКАЯ[так! - В. Н.] КОНТОРА ВЪ МУРГАБ.(ском) ГОСУДАРЕВ. (ом) ИМЪНШ[так! - В. Н.] - 10, 25 коп., 1, 3 и 5 руб. (латунь, ∅ 26, 31, 32, 36 и 39 мм). Имение в Мервском оазисе (теперь Марийская область Туркмении) с центром на станции Байрам Али. Было создано в 1887 г. и принадлежало царской семье. Имело 6 тысяч десятин засеянных ороша­емых земель, из них до 2 тысяч под хлопком и, кроме того, фруктовые сады, виноградники и питомники.

Из заметки М. Глейзера «Металлические боны России и СССР. Уточнения к каталогу» [7]:

В 1992 г. в Донецке была издана рукопись крупнейшего советского бониста Анатолия Вульфовича Тункеля (1907-1976) «Металлические боны России и СССР», датированная 1974 г.

<...> В тексте редактором допущены искажения. Так, на стр. 3 гово­рится: «Собственные деньги в виде бумажных бон выпускались соляны­ми промыслами "Уркач", Дайханской конторой в Мургабском Государевом имении, Краснянским винокуренным заводом наследников генерала М. Н. Раевского». Между тем, это металлические марки (см. стр. 71, 28, 39) [выделено мною. - В. Н.].

<...> Дополнительные номиналы: стр. 28 - «Дайханская контора в Мургаб. Государев. Именiи» - 5 руб. <...>

Загадочность упомянутых денежных знаков, как и выпускавшего их учреждения, не могла не привлечь нашего внимания. В этой связи есте­ственно возникает ряд вопросов: Когда, почему и с какой целью были выпущены эти денежные суррогаты? Каким был объём их эмиссии? Кем и как именно они использовались? Почему при относительно крупных номиналах, типичных для серебряного денежного обращения дореволю­ционной России, они изготовлены из малоценных сплавов? Наконец, какую роль сыграла эта экономическая акция в финансовой структуре частного владения императорской семьи или его «наследников»?

В условиях отсутствия или фактической недоступности документиро­ванных и обнародованных данных об этой загадочной эмиссии, как и о самой Дайханской конторе (немного об этом см. ниже), прояснить все эти вопросы можно лишь предположительно, путём логических построений.

Возможно, ответ на первый из них подскажет статья А. Шишкина [4, с. 150], который пишет:

Некоторые виды их [частных металлических марок. - В. Н.] были вре­менными суррогатами денег, применявшимися в пределах выпустившего их предприятия, другие - служили квитанциями на право получения про­дуктов или товаров, третьи, наконец, выполняли роль современных нам кассовых чеков при денежных расчётах официантов с хозяином или кас­сой в ресторанах, трактирах, клубах и т. п.

Учитывая известную по работе [1] специфику Государева имения, в котором на полях, в садах и виноградниках работали многие сотни местных дайхан, это могли быть платёжные средства любого из трёх перечисленных видов - прежде всего, вероятно, первого (временные суррогаты денег) и в какой-то мере второго (квитанции на право полу­чения продуктов или товаров).

Полное отсутствие сведений об организации Дайханской конторы в Мургабском Государевом имении в упомянутом труде [1] и достаточно подробном «путевом» очерке [3] указывает на то, что все эти мероприя­тия состоялись уже после их издания, но, разумеется, задолго до оконча­тельного упразднения самого «августейшего владения» (1929 или 1933 г.). Очевидная редкость вышеописанных жетонов однозначно ука­зывает на более чем скромный объём эмиссии, а следовательно, и на кратковременность этой экономической акции в целом. Однако за ука­занный период в истории Закаспийского края произошло столько собы­тий, что об априорной датировке их выпуска не может быть и речи.

Попробуем выстроить логическую цепочку, которая, возможно, выведет на путь поиска ответов хотя бы на некоторые из поставленных выше вопросов.

Орфография денежных знаков

Начнём с «монетных легенд»: как видим, их начертание соответству­ет периоду до октября 1918 г., когда в революционной России была офи­циально введена новая орфография и отменено употребление букв Ъ, i, ъ и ещё нескольких, признанных устаревшими. Однако вдалеке от Москвы и Петрограда, в частности, и в Закаспийской области, старая орфография употреблялась ещё в 1919 г.: она присутствует не только на дензнаках эсеро-меньшевистского временного правительства [8, с. 30, рис. 3.7.2] (наст. работа, рис. 1), но и на не выпущенных в обращение разменных марках Революционного комитета г. Полторацка [8, с. 130; 9, с. 120-121] (наст. работа, рис. 2).

Денежные суррогаты

В дореволюционной России действовал правительственный закон № 48944 от 23 ноября 1870 г., официально запрещавший применение частных марок в качестве денежных суррогатов [10, с. 511-512], очевид­ное нарушение которого в нашем случае ясно указывает на возникшую в какой-то момент необходимость их срочного выпуска. Между тем такая акция, и тем более учреждение, её осуществившее, едва ли могли остать­ся вне поля зрения исследователей.

Датировка

Вполне вероятным в этой связи представляется период 1917 г., когда золотые и даже серебряные монеты, по известным данным, практически исчезли из обращения, поэтому государство было вынуждено компенси­ровать недостаток разменной монеты дополнительным выпуском бумажных денежных знаков достоинством от 1 до 50 копеек и почти неограниченной эмиссией наиболее ходовых кредитных билетов в 1 и 5 рублей. Возможно, бумажные деньги (даже полноценные царские кредитки) не пользовались большим «спросом» среди населения Закаспийского края, всегда предпочитавшего звонкую монету, которую в благополучное время туркменские женщины могли носить на себе как традиционные украшения и одновременно как личные сбережения, а в дни нужды расплачиваться ею как обычными деньгами, в отличие от бумажных кредиток имевшими реальную ценность, поэтому и денежные выплаты им за полевые и прочие работы могли осуществляться преимущественно серебряными рублями и копейками. К тому же дайхане, рабо­тавшие в имении, но владевшие и своими подсобными хозяйствами, могли обходиться без больших расходов, покупая в Государевых лавках только товары, которые они не производили сами, и выплаченные им деньги постепенно оседали в сундуках и на дамских одеяниях. Легко представить, как дефицит серебряной монеты, жёстко проявившийся в первые годы мировой войны в масштабе всей страны, сказался бы на состоянии Государева имения в Средней Азии: ведь отказ получать зара­ботанные деньги иначе как серебром мог привести к полному коллапсу всего предприятия, поскольку денежные суммы просто перестали воз­вращаться в казну имения, и производить следующие выплаты было уже нечем. Тогда правлению Дайханской конторы (вполне возможно, и обра­зованной в значительной мере для устранения возникших финансовых проблем) не оставалось ничего иного, как пойти на выпуск заменителей серебряной монеты из «подручных» материалов и доступными сред­ствами. Кстати, любопытный факт пробивки отверстия на одном из нижеописанных знаков (Приложение 1, Каталог, № 181) вполне может указывать на то, что эти суррогаты какое-то время действительно вос­принимались местным населением как реальные деньги, которые тоже могли подвешивать или нашивать на одежду как украшение, равноцен­ное привычным монетам.

Изготовление бронзовых и латунных денежных суррогатов могло быть организовано прямо на месте, силами мастерских, имевших дело с обработкой металлов, но не исключено, что заказ на чеканку метал­лических марок был размещён в другом месте. По понятным причинам такая юридически неправомочная акция не могла быть предана широ­кой огласке, поэтому о точном месте их чеканки, как и о реальных про­изводителях мы, скорее всего, никогда не узнаем. Впрочем, данное соображение имело бы реальную силу только в том случае, если бы эти суррогаты были изготовлены в дореволюционный период, когда пра­вовые уложения царского времени ещё действовали, что с учётом этого и некоторых других факторов представляется маловероятным.

Номиналы

Равно сомнительным выглядит и допущение о возможности выпуска этих токенов в 1919 г. или позднее - хотя бы потому, что к тому времени инфляция в России достигла такого уровня, что изготовление их в метал­ле, даже в малоценных сплавах, едва ли было целесообразным - как тех­нически, так и экономически. Как разменная мелочь от ¼ до 20 копеек, так и заменившие её бумажные билеты и деньги-марки к тому времени потеряли всякую актуальность и практически выпали из обращения, поэтому в выпуске 10- и 25-копеечных знаков, какой бы ни была подоплёка этой акции в целом, уже к концу 1918 г. не было большого смысла. А там, где эмиссия мелких номиналов ещё представлялась целесообраз­ной, например, в том же Полторацке, где попытка выпуска в обраще­ние — к слову, так и не состоявшегося - билетов в 50 копеек (рис. 2) и 1 рубль была предпринята ещё в 1919 г., - это были мелкие односто­ронние знаки, отпечатанные на бумаге низкого качества, размеры и оформление их мало отличались от трамвайных билетов, а себестои­мость производства была просто ничтожной. Но даже денежные знаки рублёвого достоинства было бы куда проще и экономичнее отпечатать на бумаге, однако именно такое решение, судя по всему, не входило в планы организаторов мургабской эмиссии. Впрочем, и применение старой орфографии, да и самого названия Государева имения, едва ли могло иметь место после окончательного установления власти больше­виков в Закаспийском крае (май 1919 г.).

Заключение

С учётом всего вышеизложенного, в качестве наиболее «подходяще­го» времени для организации Дайханской конторы, которая могла быть учреждена в ходе массовых «демократических» нововведений типа раз­нообразных советов, комиссий и комитетов, представляется либо «бур­жуазно-республиканский» период между февралём и октябрём 1917 г., либо вторая половина 1918- начало 1919 г. По нашему мнению, это лучше всего объясняло бы и практически полное отсутствие каких-либо сведений (и даже просто упоминаний) о Дайханской конторе в советской литературе и научной печати как не заслуживающей внимания инициа­тиве эсеров и меньшевиков. А выпуск этим эфемерным учреждением денежных суррогатов - металлических бон, марок или токенов - выгля­дит вполне логичным на волне повсеместного и почти бесконтрольного «деньготворчества» на местах в 1917-1918 гг.

Впрочем, без документального подтверждения о точном времени и реальных причинах появления в Мургабском Государевом имении «внутренней денежной системы» говорить не приходится, поэтому изложенные соображения следует принимать только в качестве рабо­чей гипотезы.

Приложение 1

Каталог металлических бон (марок)

Дайханской конторы в Мургабском Государевом имении (Туркменистан, Марыйский велаят, район г. Байрам-Али)

Базовый источник информации - каталог «Металлические боны России и СССР» [5, с. 28], которому следует приводимая ниже нумерация каталожных описаний; см. также [6, с. 27]. Кроме того, учтены данные, собранные и обоб­щённые М. М. Глейзером, информация А. М. Костина и Л. Бирюковой о принад­лежавших им знаках номиналом 25 коп. и сообщение В. М. Казмина об извест­ных ему знаках 10 коп. и 1 руб. Все эти данные любезно предоставлены мне упомянутыми лицами в частной переписке. В качестве иллюстраций исполь­зована подборка жетонов, в разное время зафиксированных и обследованных мною на интернет-аукционах, нумизматических форумах и в частных коллек­циях (Ленинград, Москва, Нукус, Набережные Челны).

Все знаки круглой формы, изготовлены способом чеканки штемпелями, текст для которых набран с помощью буквенных и цифровых пунсонов. Односторонние; реверс гладкий у всех знаков, кроме номинала 1 руб., на реверсе которого вдавлено зеркальное изображение аверса.

1. Bartz E. R. The irrigation in the Murghab valley and the Murghab Regal Estate. St. Petersburg: Tipografiya uchilishcha glukhonemykh; 1910. (In Russ.)
2. Barthold W. V. Works on historical geography. In: Barthold W. Collected Works. Moscow: Izdatel’stvo vostochnoi literatury; 1965;3. (In Russ.)
3. Gartevel’d V. N. Among the quicksands and severed heads. Travel sketches of Turkestan (1913). Moscow: Izdanie I. A. Maevskogo; 1914. (In Russ.)
4. Shishkin A. Metallic tokens as collectibles. Sovetskii kollektsioner. 1975;13:150–158. (In Russ.)
5. Tunkel’ A. V. (comp.) Metallic Tokens in the Russian Empire and USSR: A catalogue. Donetsk: Mezhdunarodnoe ob’edinenie numizmatov; 1992. (In Russ.)
6. Shishkin A. P. Metallic tokens from landlords’ estates. NumBon: Bononumizmaticheskii byulleten’. 1998;1–2 (44):20–29. (In Russ.)
7. Gleizer M. Metallic tokens in the Russian [Empire] and USSR. Corrigenda to the Catalogue. Miniatyura. 1999;3. (In Russ.)
8. Zhukov A. A., Malyshev V. P. Money Issues in Central Asia / Turkestan Krai 1918‒1923. St. Petersburg: Lenekspo; 2005. (In Russ.)
9. Istomin M. I. Catalog of Banknotes of the Civil War in Russia: Specialized issues. Khar’kov: Faktor; 2010;5. (In Russ.)
10. Laws of the Russian Empire. A complete collection. St. Petersburg: Tipografiya II Otdeleniya Sobstvennoi E. I. V. Kantselyarii; 1874;45. (In Russ.)