• Ориенталистика
• 2020 год
• Том 3, № 4

Интерес к творчеству великого таджикско-персидского поэта-философа Насир-и Хусрава (XI в) не ослабевает на протяжении многих столетий. Изучение творчества Насир-и Хусрава русскими учеными началось в XX в. Упомянем имена Е. Э. Бертельса, В. Б. Никитиной, А. Эдельмана. Первой монографией о нем стала работа А. Е. Бертельса. Переведены его некоторые стихи и Сафар-наме («Книга путешествий»). Но до сих пор нет полных переводов его философских трактатов. К их числу относится философско-дидактическая поэма (маснави) Раушанāū-нāме –«Книга о просветлении», к переводу которой приступили авторы данной публикации. Перевод, предлагаемый здесь, является филологическим, что предполагает определенные методические подходы, а именно точное воспроизведение смысла и стилистики текста (в частности, наиболее полная передача лексического состава, а также отражение стиля памятника), наличие концептуального комментария и другие особенности. Поэма состоит из 594 бейтов. Соавторами опубликован перевод вступительных частей поэмы ал-хамд («Восхваление») и Фасл фи ан-Насихат («Глава в Назидание»), содержащих 162 бейта. Следующие 58 бейтов поэмы переведены М. Шакарбековой и находятся в печати. Здесь предлагается перевод следующих 100 бейтов. Насир-и Хусрав родился в городке Кобадиан в 1004 г. на территории современного Таджикистана. Умер в 1072 г. в Йумгане (территория современного Афганистана). В возрасте около сорока лет он принял учение исмаʻилизма. После путешествия по странам Ближнего Востока Насир-и Хусрав вернулся в качестве даʻи или Худжжата официального проповедника исмаиʻлизма на территории Хорасана. В результате религиозных гонений поэт укрылся от преследований в горном селении Йумган, где провел последние годы жизни. Там он написал свои основные поэтические, а также философские произведения, такие как Зад ал-мусафирин («Запасы в дорогу путника») и Джамиʻ ал-хикматайн («Сретение двух мудростей»). Третьим стало маснави Раушанāū-нāме («Книга просветления»), в котором в облегченной«проповеднической» форме передаются основные мысли двух предшествующих трактатов. Главы, представленные в нашем переводе, посвящены учению о четырех элементах, трех царствах природы и происхождении тела человека от этих царств. Завершается отрывок главой о мире как дереве, а человеке – как плоде этого дерева. Перевод снабжен необходимыми краткими комментариями терминов исмаʻилитской метафизики и разъяснениями темных мест. Набор тем данного отрывка не только отражает, по словам А. Е. Бертельса, «схему мироздания», он в целом характерен для презентации картины мира в трактатах мусульманских авторов. Будучи одним из самых старых сочинений на персидском языке, данный текст представляет большой интерес для исследования устойчивых представлений, а также их эволюции, у авторов других эпох и направлений ислама.

• Насир-и Хусрав
• Раушенаи-наме
• исмаʻилизм
• четыре элемента
• три царства
• человек
• садовник

Введение. Насир-и Хусрав и его Раушанāи̅-нāме

Насир-и Хусрав родился в городке Кобадиан в 1004 г. на территории современного Таджикистана. Он происходил из родовитой семьи и в молодости начал карьеру государственного чиновника. Однако около сорока лет (знаменательный возраст в исламе для принятия важных жизненных решений) он, по всей видимости, принял учение исмаʻилизма – особого направления в исламе, признающего главенство семи имамов в отличие от двенадцати в шиизме. В этом возрасте под предлогом путешествия в Мекку он предпринял семилетнее странствование по странам Ближнего Востока, проведя последние два года в Египте. В Египте в то время правили Фатимиды, исповедовавшие исмаʻилизм карматского толка. О своем путешествии Насир-и Хусрав написал книгу «Сафар-наме» («Книга путешествий»), до сих пор остающуюся непревзойденным шедевром средневековой травелогии. Из Египта Насир-и Хусрав вернулся в качестве даʻи – официального проповедника исмаиʻлизма на территории Хорасана. У исмаʻилитов область распространения учения делилась на семь «островов», Хорасан считался одним из них, и там Насир-и Хусрав получил титул Худжжат, который он впоследствии использовал как поэтический псевдоним в своих поэтических произведениях, к ним относится и «Раушанāӣ-нāме». Проповедническая деятельность Насир-и Хусрава проходила в обстановке гонений и преследований со стороны суннитских ревнителей ислама. Поэтому в 1060 г. он удалился в горную местность Йумган¹ и там провел остаток жизни вплоть до своей кончины в 1072 г. В Йумгане он написал свои основные поэтические, а также философские произведения – «Зад ал-мусафирин» («Запасы в дорогу путешественника») и «Джамиʻ ал-хикматайн» («Сретение двух мудростей»). Третьим философским произведением, написанным в последние годы его жизни, стало маснави² «Раушанāӣ-нāме» («Книга просветления»).

Деятельность Насир-и Хусрава и его творчество оставило глубокий след в истории народов Бадахшана. По словам Ф. Дафтари, «исмаʻилиты, сконцентрировавшиеся в Бадахшане, выработали местную литературную традицию, опирающуюся на работы высокочтимого ими Насири-и Хусрава, так же, как и ряд специфических ритуалов, таких как чараг равшан, ритуал проводов умершего» [1, с. 210–211]³.

«Раушанаи-наме» в облегченной «проповеднической» форме передает основные мысли двух предшествующих трактатов. Как указывает А. Е. Бертельс, считается, что оно написано в последние годы жизни Насира (1070–1071) [3, с. 199]. Наш перевод основан на иранском издании 2001 г. под редакцией С. Н. Такви [4]. Текст в нем открывается главой алхамд «Славословие», затем следует Фасл-фи ан-Насихат («Глава в Назидание»), в которой содержатся советы и поучения этического характера⁴.

В первой монографии на русском языке, посвященной великому мыслителю, поэту и проповеднику, А. Е. Бертельс приводит описание маснави «Раушанāӣ-нāме» (А. Е. Бертельс пишет: «Рушана’и-нама») в сопоставлении его содержания с указанными трактатами [3, с. 242]. Приведем его характеристику следующей после ал‑хамд и «Назиданий» главы таухид⁵. «Рушана'и-нама начинается с таухида – утверждения единства божьего. В этом таухиде бог признается абсолютно непознаваемым и единым. Он сам непосредственно не сотворил семь планет и четыре элемента, но он сотворил разум (ʻакл). Нельзя говорить (разрядка наша. – М. Ш., Н. П.), что он создал минералы, растения и животных» [3, с. 242]. Следующая глава посвящена мировому разуму (ʻакл-и кулли), третья – мировой душе (нафс-и кулли). Четвертая – созданию небес (афлак) и светил (кавакиб). Как отмечает Ф. Дафтари, «Фатимидские авторы даʻи широко пропагандировали новую космологию, предпочитая ее более ранней мифологической космологии исмаʻилитов. Этот процесс имел место, по крайней мере, до периода появления работ Насир-и Хусрава, последнего крупного представителя философского исмаʻилизма, который в середине V/XI в. широко опирался на работы ас-Сиджистани⁶ в процессе выработки собственной метафизической системы» [1, с. 98].

Далее идут главы, представленные в нашем переводе, – о четырех элементах, трех царствах природы и происхождении тела человека от этих царств. Завершается отрывок главой о мире как дереве, а человеке – как плоде этого дерева. Перевод снабжен необходимыми краткими комментариями терминов исмаʻилитской метафизики и разъяснениями темных мест. Как говорил сам поэт: «Жемчужины знаний чистой веры нанизаны на нити аллегорий и скрыты в ларцах тайн, к ним прикасаются только чистые»⁷.

О свойствах четырех первоэлементов

221. От них⁸ появились четыре стихии,
услышь от меня эти слова, подобные жемчугу.

Огонь, воздух, затем вода и земля,
появились эти четверо от небесных сфер⁹.

В них имеются тепло, сухость, холод и влага,
так, словно что-то холоднее, а что-то и теплее,

От них возникают страдание и утешение,
от них бальзам, и от них рана.

225. Мудрецы так сказали нам,
что эти – четыре матери, а те девять¹⁰ – отцы.

От этих четырех и тех девяти, о, брат,
появились на свет еще трое отпрысков:

Минералы, растения и затем животные
сразу заключили друг с другом соглашение и договор.

В море – жемчуг, в руднике – золото и драгоценные камни,
сделает дервиш¹¹ бедных людей богатыми.

Пища, плоды – это сила¹², от которой
появляется кровь в сосудах и жилах.

230. Лошадь, баран, корова и верблюд,
от них полней становится лик земли

Все, благодаря Мастеру, при деле:
несут ему – один седло, другой – ношу.

Стали новорожденными от них тела человеческие,
стал виден [человек] в этом шестиконечном небосводе¹³.

Приди, о, Худжжат¹⁴ сладкоречивый,
Ты, кто у ангелов выиграл мяч¹⁵ в красноречии.

Глава, в которой говорится о свойствах рождения

Что говорили те мудрецы красноречивые,
которые выиграли у ангелов состязание в красноречии?

235. Ведь наша кровь, каковая есть суть жизни,
является дитятею животных и растений.

Другой путь, когда очистится эта кровь,
и из нее выйдет наружу белая кровь,

Ученые люди назовут ее спермой,
ибо она очищена от той крови.

Затем, когда она попадает в оболочку зародыша,
небесный мастер в нее закладывает основу.

Первый месяц его воспитывал Зухал¹⁶,
на втором месяце его укрепил Муштари¹⁷.

240. На третьем месяце с ним подружился Бахрам¹⁸,
а в четвертом Хур¹⁹ придает ему облик.

Как только от Солнца светящего он обрел жизнь,
оттуда он набрал силы и способность к движению.

А на пятом месяце им занимается Зухра²⁰,
Утарид²¹ становится его другом на шестом месяце.

А на седьмом месяце с ним дружит Луна,
на восьмом о нем беспокоится Зухал²².

В этой тесной темнице он в треволнениях,
однако между водою и кровью ему спокойно.

245. Через девять месяцев счастливый Завуш²³,
выведет его наружу через тот закрытый путь.

Из той темноты придет сюда, знай,
увидит этот мир приятным, добрым и радующим душу.

Жилище очень просторное, прекрасное место,
воздух такой нежный, свежий, восхитительный!

Так ему пришлось по душе местопребывание тут,
что чудеснее этого другого нигде не найти.

Не знает лучшей обители, чем эта,
ибо эта в раю, а та²⁴ в темнице.

250. Некоторое время его состояние подобно растению,
его росток становится поэтому свежим и сочным.

Затем он, подобно животному, –
кроме еды, ни о чем другом не думает.

На третьем году жизни говорящая душа
появляется, и, благодаря ей, он становится озаренным.

Ты разве сам знаешь, кто ты есть,
скажи-ка, зачем ты живешь в мире?

Ты – это ты, каково быть самим собой?
Наконец, как называть твое тело с душой?

255. Если посмотришь на бороду, голову и усы,
ты подумаешь, что это ты. Вот и нет, нет! Не это!

Это твои чары, путы и темница,
иди, открой глаза разума и посмотри сам.

Ты не форма²⁵, ищи смысла,
посмотри на тело и душу как на диковину.

О, невежда, который себя считает телом, увы тебе,
освободись от этого слова, ведь ты душа!

Какая душа? Не эта душа, врожденная,
лучше посмотри, тело-то бренное²⁶.

260. Ты душа говорящая, истинная,
что со Святым духом²⁷ постоянно в дружбе.

Глазами головы²⁸ твоя красота не видна,
тот, кто видел твое [истинное] лицо, – глаза [видящие] смысл.

Ты свободен от места и причин²⁹,
посмотри же, каков ты, оцени себя справедливо.

Смотри, чтобы в помыслах не попасть сюда³⁰,
шагай твердо, чтобы не сбиться с пути.

Твои качества – божественные качества,
Он дал тебе и даст все, что захочет.

265. Он одарит тебя всем, чего еще тебе от Него не хватает,
Он дал тебе и даст все, что захочет³¹.

От Его света ты подобен лучу,
отбрось свое бытие и становись Им.

Твоя завеса удерживает тебя вдали, если не ищешь,
отбрось свою завесу и ты – Он.

Если я претендую на что-то, воистину, это уместно,
истина Насир-и Хусрава – божественная.

Слово о Дне сбора³²

Снова из этого разрушенного кострища
вырастает навстречу тому благоустроенный цветник³³.

270. Каким путем пришел, таким он вернется³⁴,
но он должен поменяться в лучшую сторону.

На каждой стоянке³⁵ – какие-нибудь трудные вопросы
потребуют от него состояния³⁶ другого качества.

Если у него есть ответ на вопрос,
Он достигнет того дворца бессмертия.

А не то останется на той же стоянке,
останется на первой стоянке среди глины³⁷.

Таким и будет идти от стоянки к стоянке,
глина его отправится к глине³⁸, а сердце – к сердцу.

275. Однако, если сердце его снова становится совершенным,
то достигнет его рай, милость и наслаждение.

А если на обратном пути он не преуспел в совершенствовании,
останется в огне, потому что не зрел.

И это есть вера в Воскрешение,
хотя от ослов нахожу одни порицания.

Твой рай и твой ад в твоем рукаве,
знай это, если решение твое неколебимо.

Слово о форме и содержании³⁹

Из всего, что есть от высочайшего до самого низкого,
две вещи пришли от конца к началу.

280. Одна – форма, другая содержание,
так сказали опытные учителя.

Что такое содержание, которое существует постоянно,
связанное прочно со своей сущностью⁴⁰?

Устойчивая форма пришла к сущности содержания,
разуму пришла вера в эти слова.

Для небытия⁴¹ форма оказывается пригодной,
а сущность достойна вечности.

Ты – и ветвь формы, и корень содержания⁴²,
весь мир – это ты, дорогой брат.

285. Форма – это тело, а душа – твое содержание,
поэтому ты в обоих мирах государь.

Мудрецы, говорящие о двух мирах,
имеют в виду не что иное, как этот смысл.

Слава тебе от каждого из двух миров,
и поэтому в обоих мирах ты избранный.

Покоряй и тот, и этот,
сделай истиной и мнение, и суждение⁴³.

Так это, и этак то – знай оба,
телом познай тело, душой – и то и другое.

О чувствах – внутреннем и внешнем⁴⁴

290. Этот шестисторонний⁴⁵ караван-сарай стал твоим перекрестком,
в этом постоялом доме – твое жилище стало пятидверным⁴⁶.

Открыта каждая дверь в сад,
из каждой двери выходит караван.

Если ты в этом доме чужестранец,
то эти пять дверей для тебя закрыты.

Одно – глаза, которые видят удивительное,
и от этого созерцания становится суждение твое правильным.

Другое – твои уши, столбовая дорога слов,
Сердце благодаря им наполняется смыслами.

295. Иногда от пения соловья, иногда от струны
доносится весть твоей душе о тайнах⁴⁷.

И снова нос твой принимает запах цветка,
нос сердца⁴⁸ наслаждается этим ароматом.

Четвертое – вкус, пятое – осязание,
и удел твоего наслаждения от этих пятерых.

От вкуса и осязания телу есть польза,
ибо в мягкости рука находит удовольствие.

Эти пять чувств – внешние, а внутренние –
еще пять, о, друг добродетельный!

300. Мысль, воображение, понимание, и память – вот
чувствами различными ты их считаешь.

И еще зикр⁴⁹ твой – сокол слова,
твое сердце от него исполнено смысла.

Если каждый из этой пятерки смотрит ошибочно,
сможешь ли ты сделать их правильно видящими, или же нет?

Самоотверженно трудись, сделай их видящими достоверно,
и в этот момент твое мнение сделай уверенным [знанием].

А когда они станут достоверно видящими, тогда
этого богатства в мире с тебя достаточно.

305. Тогда это откроется твоим зрячим глазам,
и убедишься ты в величии творения.

Слово о совершенстве человека

Этот мир – древо, а плоды – это мы,
кто радостно вырастает на его дереве.

Кроме того, есть листья, а мы – все же плоды,
они стали вокруг нас настоящими тунеядцами.

Дерево славится плодами, да,
что оно, если не несет какой-нибудь ноши?

От аромата и приятности к хорошим плодам
приходит слава, как нам – от разума.

310. Не найдет невежда нигде желаемого –
нет ни запаха, ни вкуса у неспелого плода,

Не уподобься неспелым плодам,
недоношенному плоду⁵⁰ никогда не быть избранным.

312. Отбросы в этом саду – то, что незрело,
владыки среди фруктов те, что съедобны.

То дерево, что великолепно и плодовито,
садовником у него – сам Творец,

Не захочет Он другого плода, кроме ароматного и сладкого,
отбросит Он прочь неподобающий мусор.

315. Есть поедатели отбросов, избавься от презренных,
ищи завершенности, совершенствуй себя.

Тот плод, у которого нет ни вкуса, ни аромата,
садовник не станет искать.

Тебе наслаждение от знания, от дела – аромат⁵¹,
ищи свое совершенство в знании и деле.

И если из родника смысла выпьешь воды,
ты станешь в райском саду чистым плодом.

А если будешь мусором, застрянешь в земле,
будешь мучиться в вечных несчастьях.

320. Ты недостоин шаханшахского [пиршественного] стола⁵²?
Как прах на дороге, окажешься ничтожным.

В огне сгоришь подобно сухой колючке,
если опять вперишь [во что-нибудь] глаза разума.

Если хочешь найти знание и здравый смысл,
не забудь наставления мудрецов.