• Ориенталистика
• 2018 год
• Том 1, № 3-4

• востоковедение в России
• Грузия
• Джемшид Гиунашвили
• Иран
• иранистика
• СССР
• Dzhemshid Giunashvili (1931-2017)
• Georgia
• Iran
• Iran
• studies of
• Russia
• oriental stadies
• USSR

Введение

23 января 2017 г. на 86-м году жизни скончался известный грузин­ский иранист Джемшид Шалвович Гиунашвили, доктор филологиче­ских наук, профессор, автор более 200 научных работ на русском, гру­зинском, персидском и других языках. Его труды известны далеко за пределами Грузии и бывшего СССР. С уходом Дж. Ш. Гиунашвили, можно сказать, завершилась эпоха выдающихся грузинских иранистов ХХ в., берущая начало с проф. Юстина Абуладзе (1874-1962) и продолженная профессорами Давидом Кобидзе (1906-1981), Константином Пагава (1919-1994), Мзией Андроникашвили (1920-2006), Магали Тодуа (1927-2016), Александром Гвахария (1929-2002), Вахушти Котети- швили (1935-2008).

Однако и в ряду выдающихся грузинских иранистов фигура Джемшида Гиунашвили, благодаря которому в значительной степени поддерживалась высокая репутация грузинской иранистики в области иранской филологии, стоит особняком, что было обусловлено его проис­хождением, поскольку, будучи грузином, Дж. Гиунашвили являлся в то же время и иранцем, для которого персидский язык был родным. Он был признанным авторитетом среди выдающихся советских иранистов. Так, известный российский иранист Ю. А. Рубинчик величал Джемшида Гиунашвили «мэтром, восхищаясь его персидским» [2, с. 9]¹.

Его научное наследие обширно, включает в себя работы в области лингвистики, литературоведения, изучения рукописей, источниковеде­ния; подготовку хрестоматий, составление словарей и др. Однако любое описание научной биографии профессора Дж. Гиунашвили будет, по сути, малосодержательным, если ее рассматривать вне контекста его семейной биографии, штрихи которой в некотором роде повторяют тра­гическую судьбу, постигшую многие семьи грузинской интеллигенции, подвергшиеся на заре становления советской власти в Грузии политиче­скому преследованию и гонениям.

Жизненный и творческий путь

Дж. Гиунашвили родился 1 мая 1931 г. (1310 г.) в Тегеране в семье инженера Шалвы Давидовича Гиунашвили (1908-1981), являвшегося сыном кахетинского священника. Дядя Джемшида (старший брат отца) - выпускник Варшавского университета, известный грузинский врач, оказывавший медицинскую помощь участникам антисоветского восстания 1924 года под руководством Какуцы (Кайхосро) Чолокашвили; был расстрелян советской властью. Командированный в Туркмению в 1928 г. для работы на ирригационных проектах, инженер Шалва Гиунашвили, не знавший персидского языка, вскоре сумел перейти в Иран, где был схвачен иранскими пограничниками и отправлен в лагерь на границу с тогдашней Индией - в Захедан. Однако судьба улыбнулась Шалве Гиунашвили: местный губернатор оказался одно­курсником его расстрелянного брата, неоднократно гостившим в их семье в Грузии. Он сумел вместо высылки в Индию перенаправить его в Тегеран, где Ш. Гиунашвили вскоре освободился из заключения и создал семью с Эленэ Гуливердашвили, с которой был знаком еще в Телави, где учился в духовной семинарии, а Эленэ обучалась в жен­ском училище [5, с. 114].

Профессия Шалвы Гиунашвили оказалась весьма востребованной в Иране 30-х годов, где было начато масштабное дорожное строитель­ство, что обеспечило его семье безбедное существование и, как отмечал в своем отчете представитель МИД ГССР при посольстве СССР в Иране, добившегося значительного авторитета в министерстве путей сообще­ния Ирана [6, с. 80].

Джемшид Гиунашвили учился в известном тегеранском американ­ском колледже «Альборз» (Эльбрус), где блестяще изучил персидский язык. С детства родители обучили его также грузинскому и русскому языкам. В свободное от школы время он общался с русскими эмигранта­ми, а в 1942 г. стал членом открытого в Тегеране советского клуба [5, с. 180].

В 1947 г. Шалва Гиунашвили с супругой и двумя детьми, наряду с несколькими другими проживающими в Иране грузинами-эмигрантами, получили гражданство СССР и репатрировались в Грузию [6, с. 75]. В Тбилиси Джемшид окончил русскую школу и поступил на иранское отделение факультета востоковедения Тбилисского государственного университета (ТГУ). Однако за обретением Родины последовало новое переселение. В 1952 г., когда Дж. Гиунашвили обучался на 3-м курсе, их семья была выселена в Южный Казахстан. Как позже вспоминал Дж. Гиунашвили, случайно увидев в местной газете заметку о студентах факультета востоковедения Среднеазиатского госуниверситета (САГУ), он предпринял попытку продолжить обучение там и отправил письмо на имя ректора ТГУ Нико Кецховели (который в начале 1920-х годов придерживался антибольшевистских устремлений и был даже на непродол­жительный период арестован после грузинского восстания 1924 г.) с просьбой выслать академическую справку и аттестат. Получив через месяц документы с прекрасной характеристикой, Джемшид Гиунашвили тайком уехал на товарном поезде в Ташкент, где встретился с деканом факультета востоковедения Среднеазиатского университета Григорием Львовичем Бондаревским (с 1956 г. сотрудник ИВ АН СССР), который предложил ему для получения диплома в 1953 г. сдать за год экстерном 4 курса (поскольку в этот год в СССР прекращалось обучение экстерном в вузах), при этом чтобы никто из студентов не видел его в университе­те. Готовясь к экзаменам в казахском селе, Джемшид раз в две недели тайком на товарном поезде отправлялся в САГУ для сдачи экзаменов. Вскоре после смерти Сталина ему было разрешено обучение по опреде­ленным направлениям, и он выбрал мукомольно-элеваторный техникум (МЭТ) в Ташкенте. Спустя некоторое время с него был снят статус пере­селенца, Джемшид стал соискателем, а потом и преподавателем в САГУ При этом знания, полученные в МЭТ, пригодились ему в последующей работе в иранистике - Дж. Гиунашвили подготовил первый русско-пер­сидский словарь технических терминов [5, с. 180]

В 1956 г. в Ташкенте им была подготовлена кандидатская диссерта­ция на тему «Глагольный компонент детерминативных именных образо­ваний персидского литературного языка» [7], которую он защитил уже в Тбилиси в 1958 г. [8]. В Ташкенте в 1957-1958 гг. были опубликованы его первые научные работы [9-12]. Примечательно, что первые две науч­ные работы Дж. Гиунашвили, опубликованные в трудах САГУ были отме­чены в библиографии, опубликованной в престижнейшем Middle East Journal [13, pp. 357-358]. Не лишним будет вспомнить, что лингвистика в советской иранистике хотя и была представлена заметными фигурами, тем не менее существенно уступала по количеству ученых литературове­дам, в связи с чем исследования талантливого молодого специалиста в чрезвычайно востребованной области стали заметным вкладом в советской иранистике.

В 1958 г. Джемшид Гиунашвили по приглашению выдающегося гру­зинского востоковеда Георгия Церетели возвращается в Грузию (в 1959 г. в Грузию вслед за ним последует его супруга Людмила Семеновна, в девичестве Мирина²) и начинает работать младшим научным сотрудником в отделе языков Ближнего Востока Института языкознания АН Грузии. В 1958 г. в ТГУ он защищает диссертацию [7], подготовленную в Ташкенте. В 1960 г. в системе АН Грузии был создан Институт востоко­ведения, который возглавил Георгий Церетели (ныне носит его имя), впоследствии избранный действительным членом АН СССР, в котором Дж. Гиунашвили вскоре стал заведующим отделом, а с 1974 г. (до своего назначения первым Чрезвычайным и Полномочным послом в Иран с 1 августа 1994 г., где он пробыл до 16 января 2004 г.) - заместителем директора института (которым тогда был известный лингвист, акаде­мик Тамаз Гамкрелидзе). Одновременно он преподавал на факультете востоковедения ТГУ

Сразу же после переезда в Грузию Дж. Гиунашвили активно продол­жал научную работу. С 1960 г. регулярно выходят его статьи в «Трудах Тбилисского государственного университета» и изданиях АН Грузии.

В 1962 г. Дж. Гиунашвили вместе с Н. Бекаури подготовил книгу «Образцы персидского фольклора» [14]. Кроме лингвистических и лите­ратуроведческих исследований [15] Дж. Гиунашвили занимался изуче­нием рукописей. Благодаря обнаруженным в Институте рукописей АН Грузии персидским рукописям он сумел расшифровать «белые пятна» «Истории Систана», которые до этого не смог полностью расшифровать Малек-ош-шо’ара Бахар, «многое уточнить, а некоторые места испра­вить» [16, с. 161; 17-19]³. В 1971 г. Дж. Гиунашвили издал эту рукопись на персидском языке [21].

В 1964 г. выходит совместная монография известного грузинского лингвиста, заведующего лабораторией экспериментальной лингвисти­ки Института языкознания АН Грузии Шоты Гаприндашвили и Джемшида Гиунашвили «Фонетика персидского языка» [22], в которой они «впер­вые в мировой иранистике» «осуществили детальное рентгенографиче­ское, осцилло- и спектрографическое исследование всего звукового состава персидского литературного языка» [23, с. 190]. Результаты этого исследования были представлены авторами на Всесоюзной конферен­ции в Баку в 1963 г. [24, с. 129]. Как писал в 1982 г., т. е. почти через двад­цать лет после выхода этой монографии В. Б. Иванов, «в иранском язы­кознании известно одно фундаментальное исследование спектральных характеристик звуков речи - это труд грузинских ученых Ш. Г. Гаприндашвили и Дж. Ш. Гиунашвили [25, с. 51]. Работа получила положительные отзывы [23; 26], сразу же став классической, и с тех пор активно используется в лингвистических исследованиях в области персидского языка (см., например: [27, с. 5, 11; 28, с. 18])⁴. Как отмечал заве­дующий кафедрой иранской филологии, профессор ИСАА при МГУ им. М. В. Ломоносова В. Б. Иванов, эта книга, являвшаяся «передовым исследованием», стала для него со студенческой скамьи «настольной книгой». В ней «впервые была использована рентгенография в исследо­вании персидских звуков речи... с тех пор по настоящее время такого детального исследования звуков речи с помощью рентгенографии никто так и не сделал. Этот труд остается актуальным и по сию пору. В нем Джемшид Шалвович не только дал описания звуков речи - он оценивал те теории и положения, которые существовали в отношении персидско­го языка на тот момент времени. И некоторые, казалось бы, широко при­нятые воззрения на персидскую фонетику он опровергал в своей книге, давая новый материал и обосновывая отличия того, что он нашел, от прежнего состояния. прежние оценки делались без экспериментально­го подхода, на слух, а Гиунашвили проверил это с помощью рентгеногра­фии» [30].

Как бы в продолжение этого исследования в следующем году в «Трудах» Тбилисского университета выходит обширная 55-страничная статья Дж. Гиунашвили о системе фонем литературного персидского языка [31], также получившая положительные рецензии как советских, так и зарубежных иранистов [32-34].

В 35 лет, в 1966 г., Дж. Гиунашвили защитил докторскую диссерта­цию [35]. В 1970-х гг. Дж. Гиунашвили осуществляет задуманное им ранее издание двух словарей - «Карманного грузинско-персидского и персидско-грузинского словаря» [36] и «Краткого русско-персидского технического словаря» [37], ставшего со времени публикации основным источником специальной терминологии для изучающих персидский язык в СССР. В 1972 г. в свет выходит подготовленная Дж. Гиунашвили в соавторстве с Д. В. Кацитадзе хрестоматия «Персидские исторические тексты» [38], снабженная весьма обширным введением, в котором дана подробная характеристика корпусу «средневековых персидских истори­ческих памятников», ставшая важным подспорьем для изучающих исто­рию Иранского мира [39, с. 106].

Перу Дж. Гиунашвили принадлежат многочисленные исследования по различным аспектам персидской лексики, терминологии, текстоло­гии, источниковедения, свидетельствующие о широте его научных интересов. Часть его работ касаются вопросов влияния персидской литературы в Грузии. Значительное внимание Дж. Гиунашвили уделял публикации работ о грузинских иранистах, некоторые из них изданы им на персидском языке. Особое внимание им уделялось составлению различных учебных пособий для изучающих персидский язык. Им под­готовлена хрестоматия персидских исторических текстов, учебник персидского языка для вузов, а также для учащихся начальной школы (в Тбилиси была школа, где персидский язык изучали с начальных классов). Большую группу составляют его работы, посвященные ферей- данским грузинам, в частности, касающиеся исследования феномена ферейданского говора грузинского языка, испытавшего существенное влияние персидского. Дж. Гиунашвили, сопоставляя лингвистический материал, анализировал изменение кахетинского диалекта грузинско­го языка ферейданских грузин.

Дж. Г иунашвили активно участвовал в научных конференциях и сим­позиумах [24; 40; 41], публиковал рецензии на выходящие по иранистике работы, его выступления всегда вызывали большой академический интерес.

Заключение

Анализируя этапы исследовательской работы Дж. Г иунашвили, труд­но не заметить, что наиболее продуктивный период его деятельности пришелся на 1960-1970-е и первую половину 80-х гг., то есть советский период. Именно в этот период им были созданы фундаментальные науч­ные труды в области иранского языкознания, лексикографии, текстоло­гии, литературоведения, источниковедения и даже различных аспектов истории Ирана на основе изучения лексики [42; 43]. Однако с начала 90-х гг. Дж. Гиунашвили, наряду с немногочисленными сугубо научными работами, время от времени публикует статьи преимущественно публи­цистического характера в грузинских средствах массовой информации, фактически выступая в роли популяризатора и пропагандиста Ирана (об этом можно судить по заглавиям некоторых статей [44-47]), что в какой- то степени было связано с его карьерой дипломата (на протяжении деся­ти лет). Однако в этом видится и определенная закономерность, обу­словленная факторами, повлиявшими на грузинскую науку в целом и на востоковедческую отрасль в частности в связи с развалом Советского Союза, в котором, несмотря на все имеющиеся проблемы идеологическо­го характера, имелся мощный аппарат академической поддержки, а уро­вень и престиж науки не подлежал сомнению. В советский период в закавказских и среднеазиатских республиках были созданы крупные востоковедческие учреждения с достаточно высоким по советским мер­кам финансированием, а также известные крупные научные издатель­ства, что в одночасье пропало в независимой Грузии. Произошло пони­жение статуса именитых востоковедческих учреждений, которые были лишены необходимого финансирования и до сих пор сталкиваются с проблемами, в том числе и существенным сокращением их штата (так, факультет востоковедения ТГУ был упразднен и вошел наряду с несколькими другими факультетами в состав гуманитарного факультета, а Институт востоковедения АН Грузии в усеченном виде вошел в состав вновь образованного на базе бывшего педагогического института Университета Ильи, где никогда не осуществлялась подготовка востоко­ведов). Тбилиси перестал быть крупным центром иранистики, каким являлся в советский период, особенно в 60-80-е гг. ХХ в., где проходили масштабные научные мероприятия⁵ и издавались работы высокого уровня. Очевидно, в современной Грузии публикация фундаментальных работ такого уровня, как та же «Фонетика персидского языка» или ста­тьи по иранистике в востоковедческих сериях «Трудов» ТГУ и «Известиях» АН Грузии, практически невозможна.

Необходимо также отметить, что Дж. Гиунашвили был одним из немногих грузинских иранистов, в постсоветское время публикующихся в российских востоковедческих изданиях [48]. С его именем также связа­ны те редкие контакты, которые имелись между иранистами двух стран⁶. Эту традицию он продолжил и в качестве дипломата⁷.

Таким образом, с уходом Джамшида Гиунашвили грузинская наука, потеряв уникального человека и крупного ученого, понесла без преуве­личения невосполнимую потерю.